В клетке
Шрифт:
— Это тебе за насилие! — слышится хруст. Точный удар сбивает брюнета с ног, заставляя шипеть от боли, закрывая ладонями лицо. — Как оно, приятно? Когда без твоего согласия с тобой делают то, что вздумается другому.
Джаспер налетает сверху и продолжает превращать лицо Маркуса в кровавое месиво.
Не жалея силы целится в рёбра, челюсть, грудь, печень.
— На будущее, — хватает его за грудки и резко дергает на себя. — Запомни простую истину бастард: всегда найдётся тот, кто будет сильнее тебя.
Отталкивает его от себя, слыша глухой стук. Это затылок брюнета ударился о деревянный паркет.
— Так, значит мы больше не друзья? — Маркус поднимается на локтях. Сплевывает в сторону кровь.
— Мое снисхождение в виде присутствия рядом с тобой, нельзя назвать дружбой.
— Ты ее любишь, да? В этом дело? Это все из-за неё? — принимает сидячее положение, шумно выдыхая.
— Какая разница, если она испытывает чувства к тебе. У меня своих проблем до хера. Делить — ваши нет ни малейшего желания.
Шатен разворачивается и шагает к двери. Застывает в проёме, поворачиваясь в пол оборота.
— Ты жалок. И если ты хочешь жить, а не существовать, пришло время взрослеть и совершать обдуманные поступки. Есть ради кого… — на секунду замолкает. — Для начала, перестать быть марионеткой для Луки Мансано.
— Пошёл ты к черту со своими советами! — кричит в спину ушедшему.
Вновь откидывается на пол, больно ударяясь затылком. Эта боль ничто, по сравнению с ноющей болью в челюсти и рёбрах.
Лежит на полу ещё некоторое время и поднимается, шипя сквозь зубы.
Медленно ступая, цепляясь за опоры в виде стен, спускается на первый этаж. В бар, где есть отличная быстродействующая анестезия.
Зацепив первую попавшуюся бутылку с янтарной жидкостью, вливает в себя алкоголь. Спиртное течёт по подбородку, смывая дорожки крови из носа; по шее и впитывается в футболку, делая ее мокрой. Глоток за глотком, морщась от вкуса, он пытается перебить боль и слова Барлоу, которые крепко въелись под корку головного мозга.
Отнимает ото рта бутылку и ставит ее на столешницу. Снова берет и плескает виски на ладонь, умываясь им. Смывая кровь. В районе губ и бровей начинает сильно щипать. Хочется разобрать лицо.
Маркус решает, что это признак дурного тона, оставлять бутылку не допитой и берет ее с собой. Поднимается на второй этаж, направляясь в свою спальню.
Открывает дверь и сразу видит ее. Эва не спит. Сидит у изголовья кровати, сверкая голубыми глазищами. Все шторы и окна раскрыты, впуская в комнату прохладу ночи и лунный свет.
Маркус беглым взглядом обводит комнату и видит на полу опрокинутую бутылку.
Неужели сама все выпила?
— Я отвратительный человек? — мелодичный голос резонирует в тишине пространства. Эва не шевелясь, задаёт вопрос.
Точно сама все выпила.
Парень захлопывает дверь, закрывая их от всего мира.
— Я отвратительный человек! — вопрос перерастает в утверждение. — В этом виноват ты! Ты угробил мою жизнь.
— Эва, не сейчас, — устало бредёт к комоду. Приземляет на деревянную поверхность бутылку.
Сутулиться от боли, когда начинает расстёгивать рубашку. Снимает ее с себя.
— Ты испортил не только мою жизнь, — замолкает. Поднимается и, шатаясь, идёт к нему. Бледная кожа блестит под луной, делая силуэт девушки невероятно красивым. Сицилийскому солнцу так и не удалось тронуть ее кожу загаром. Это и хорошо. Она как фарфоровая кукла, но Бруно плевать на это, ведь он безустанно ломает девушку, не обращая внимания на ее хрупкость.
Девчонка останавливается напротив парня. Близко. Алкоголь притупил чувство самосохранения, позволив переступить границу дозволенного и стать катастрофически близко. Эва горделиво вздёрнув подбородок, уверенно встретилась с чёрными глазами.
Всего лишь на секунду задержалась на видимых увечьях и снова вернулась к всепоглощающей тьме.
Его пальцы сами дотронулись до спутанных длинных прядей. Маркус откинул волосы за плечо, открывая вид на спрятанную под его футболкой грудь. Когда она рядом, невозможно держать руки при себе. Даже когда тело ломит от боли, он хочет ее. Хочет до дрожи в конечностях.
Проводит большим пальцем по скуле.
— Я ненавижу тебя... — шепчет она.
Маркус ведёт пальцем к ее губам, размазывая только что произнесённые слова. Будто бы стирая их.
Она манит. Не оторваться. Парень уже передумал идти в душ. Вдруг все перестало иметь значение. Только она. И ее губы, которые не прекращают шевелиться.
— Ты заставил меня ненавидеть нашу дочь...
Рука замирает, как раз находясь на шее. Брюнет чувствует, как под его пальцами быстро пульсирует венка.
— Я не хотела быть такой ужасной матерью, но в этом виноват только ты.
— Что? — Маркус хмурится. Моргает несколько раз, пытаясь сфокусировать внимание. — Повтори.
— Да! Ты все правильно услышал. У нас есть дочь. Тогда, я не шутила, что беременна.
Как это могло произойти? Она же была девственница. Он не помнит всех подробностей, они мало волновали его в тот момент. Все как в тумане. Тогда он был сам не свой. Рядом с ней, он всегда сам не свой.
Неужели от одного раза...
— Что ты несёшь, Эва? — разжимает пальцы и отступает на шаг назад.
От его тона кожа покрывается тонкой коркой льда. Эва вдруг понимает, что на эмоциях взболтнула лишнего и, закрыв рот ладонью, пятится к кровати.