В кофейне диковинок

Уэббер Хэзер

Мои родители были против животных в доме. Сколько бы я ни просила кошечку, собачку или кого-нибудь другого теплого и пушистого, мне дарили лишь бесконечные книги о животных – художественные и документальные. На девятый день рождения Банни сжалилась надо мной и подарила мне хомяка. Я назвала его Мистер Усишкин. Но прожил он у меня всего пару месяцев, а в один прекрасный день выбрался из клетки и исчез.

Мама же пришла в такой ужас от мысли, что где-то по дому может шнырять неподконтрольный грызун, что с тех пор запретила дарить мне живность. Я всегда думала: «Вот начну

жить одна – и сразу же возьму какое-нибудь животное из приюта!» Но жизнь внесла в этот план свои коррективы. В моей маленькой съемной квартирке домашние питомцы были запрещены, так что я до сих пор никого не завела, хотя всегда об этом мечтала.

И теперь очень радовалась, что смогу заботиться о кошке – пускай и не о своей. Впрочем, по взгляду пушистой чертовки я начинала подозревать, что и Дезмонд ей не хозяин. Скорее это она была хозяйкой в этом доме.

– Добро пожаловать! – прогремел отец Мэгги, выходя из кухни и переступая через кошку.

Он поставил на стол блюдо с завернутым в целлофан шоколадным кексом, поцеловал в щеку Мэгги, а затем меня, словно мы знали друг друга всю жизнь. Пахло от него опилками, старыми книгами, кокосом и озорством.

– Папа, это Ава Харрисон. Ава, это мой отец, Дезмонд Брайтвелл.

Дезмонд был от шеи до щиколоток облачен в так называемую одежду для пляжного отдыха: просторные белые льняные брюки и такую же белую шелковую рубаху на пуговицах. Однако на ногах у него красовались черные затертые кроссовки с потрепанными язычками, зашнурованные свободно, чтобы можно было надевать их, не развязывая шнурки.

Дезмонд оказался крупным мужчиной. Фигура его напоминала почти идеальный шар, и я с улыбкой подумала, что со своими снежно-белыми волосами и темными глазами он похож на тюлененка.

– Пожалуйста, Ава, называйте меня Дез! Меня все друзья так зовут.

Он меня сразу покорил: такой гостеприимный и очаровательный! Наверное, после поцелуя в щеку пожимать руку было бы глупо, так что я просто сказала:

– Приятно познакомиться!

– И мне тоже.

Дезмонд уставился на мой пиджак и, округлив глаза, стал разглядывать вышитого на рукаве ежика. Склонил голову набок. Вскинул бровь.

– Это у вас винтажная Шанель?

Я кивнула.

– Сами вышивали?

Я снова кивнула.

Он так громко и заразительно расхохотался, что я невольно улыбнулась.

– Ничего себе у вас характер для такой миниатюрной девушки! Мне это по душе! Может, вы здесь и приживетесь, Ава Харрисон. Даже если позвал вас сюда не призрак.

Глава 5

МЭГГИ

Свидание. Свидание.

Это последнее, что я ожидала услышать от Донована Куинлана сегодня.

Или в любой другой день.

Мы с ним ни разу не ходили на свидание. По крайней мере, на настоящее. Несмотря на разницу в возрасте (Донован старше меня на два года), подростками мы очень дружили, а особенно сблизились в то лето, когда семнадцатилетний Донован работал у нас в кофейне. Практически не расставались. А потом он окончил школу и почти сразу же записался в береговую охрану.

– Это Молли, – отец кивнул на сидящую на пороге кошку. – Вы любите кошек, Ава?

Я постаралась выбросить из головы Донована и сосредоточиться на происходящем. Однако сделать это было не так просто. С момента, как он меня пригласил, я не могла думать ни о чем другом.

Свидание.

Девчонка у меня внутри радостно приплясывала от мысли, что мы получим второй шанс. Но нынешняя я, старше и мудрее той юной, сомневалась, можно ли так просто переступить через наше запутанное прошлое.

– Люблю, – ответила Ава. – Это порода рэгдолл?

– Доктор Эйдерман, ветеринар, уверяет, что да. – Отец сдвинул брови. – Но мне кажется, среди ее предков точно встречались мейн-куны.

Мне и в самом деле еще не доводилось встречать таких злющих, вспыльчивых и агрессивных кошек, как Молли. Сидела она сейчас с закрытыми глазами, но я не сомневалась, что она все равно за нами наблюдает. Она всегда была начеку. Вечно медлила, выжидала, а потом раз – и огреет тебя лапкой или вонзит в кожу когти. Кусаться она тоже любила – я могла бы шрамы предъявить в доказательство.

– Молли не слишком любвеобильна, – сказал папа.

Это было настолько мягко сказано, что я улыбнулась. А потом стала разливать холодный чай, продолжая думать о сине-зеленых глазах и озорной улыбке Донована.

Летом после моего первого года в колледже он приезжал в Дрифтвуд в отпуск, чтобы повидаться со мной. Но кончилось все плохо. Так плохо, что мне и сейчас хотелось плакать от одной мысли.

Я разбила ему сердце. А он – мне. Вдребезги.

От нахлынувших воспоминаний руки затряслись, и я пролила чай.

– Эй-эй! – Отец промокнул лужицу салфеткой. – Ты что, слишком много кофе выпила?

– Наверное, да, – соврала я, не желая рассказывать про Донована. На самом деле из-за давления я больше чашки в день себе не позволяла. – Извини.

Папа глянул на меня так, будто знал, что я солгала.

– Ничего страшного. Давай присядь.

Я осторожно поставила кувшин на стол, усилием воли заставила себя перестать думать о Доноване и нашем прошлом. Села и взглянула на тарелку, которую отец поставил в центре стола. Конечно же, его любимые «Мун-Пай»! Покупные, разумеется. Он прямо в пластиковой упаковке выложил их на блюдо. Это печенье было папиной визитной карточкой, он всегда подавал его гостям и приносил на каждую вечеринку.

В каком-то смысле меня это даже успокоило. Если бы на тарелке лежало что-то полезное типа овсяных маффинов с бананом или парфе из йогурта, я бы только сильнее встревожилась.

Но «Мун-Пай» – это мой папа.

А не незнакомец, который хочет продать «Сороку».

Я внимательно разглядывала его, пытаясь рассмотреть признаки болезни. Но Кармелла была права: он просто лучился здоровьем. Даже скинул несколько фунтов, а это ему много лет не удавалось.

Отец взглянул на часы:

– Не хочу показаться негостеприимным, но в одиннадцать у меня встреча, пропустить которую никак нельзя. Так что извините за спешку!