В когтях ястреба
Шрифт:
В Вендерфорте только-только стемнело. Начиналась очередная ночь, возможно готовящая опальному барону массу новых неприятных сюрпризов. Штелер не знал, заканчивался ли этот день или его прерванный налетчиками сон продлился более суток. Но это было не столь уж и важно. Время не имеет значения, когда ты свободен, независим от встреч, событий и дат, когда живешь вне человеческой общности и не имеешь ни перед кем обязательств. Ты сам себе господин и вершишь свою судьбу так, как считаешь нужным и правильным, как тебе советует внутренний голос, не важно чей, твой собственный или глас Коллективного Разума. Морроны не получают приказов ни от собратьев по клану, ни даже от своего создателя. Зов ведет их, лишь указывая направление движения, но никого не тащит на поводу. У воскрешенного бойца всегда есть выбор, был он сейчас и у барона ванг
Он мог уйти через окно: выбраться на карниз и спрыгнуть вниз. Высота казалась не очень большой, при падении он не заработал бы даже небольшого синяка, не то что серьезного увечья. Путь к бегству, точнее, к очередному отступлению в войне, которую он вел в родном городе, был свободен, но что-то удерживало Аугуста, что-то не давало ему уйти от врагов, все еще находившихся на первом этаже гостиницы и не подозревавших о его освобождении. Больше его ничто не держало в Вендерфорте. Он выполнил задуманное, он посетил родной кров, и хоть свидание с безоблачным детством прошло совсем не так, как ему мечталось, но изменить Штелер ничего не мог. Барон был слишком слаб, чтобы в одиночку бороться с могущественным существом неизвестной природы, поселившимся в доме его предков, но самое удивительное, Штелер сомневался: а стоило ли идти против затворника вообще? То, что творил колдун в Вендерфорте, конечно, никак не укладывалось в узкие рамки привычной человеческой жизни, но в то же время жестокими методами преследовались благородные цели. Не воровать, не красть, не убивать… колдун как будто учил людей жить в мире друг с другом, и казалось, грешно ему было в этом мешать. Пусть его приемы борьбы за справедливость и были необычайно наивными, способными вселить страх в сердца людей, но не изменить их природу, но зачем бороться с ученым, пытающимся найти правильное решение сложной задачи методом проб и ошибок? Мартин Гентар как-то рассказывал, что ему однажды пришлось провести более сотни неудачных экспериментов, чтобы найти рецепт зелья от выпадения волос. Изменить человечество к лучшему – дело намного более сложное, а значит, и ошибок в будущем колдун допустит куда больше…
Признать за вендерфортским затворником право на поиск или нет, такую задачку Штелер не мог решить в одиночку. Он должен был выбраться из города и как можно быстрее связаться с другими легионерами. К несчастью, его коммуникационная сфера осталась в Денборге, но зато моррон знал, где искать собратьев по клану. И Анри Фламер, и Мартин Гентар пребывали сейчас в Альмире, столице соседней Филании, до которой было всего меньше недели пути.
Да, он мог свободно уйти, и слуги графа Норвеса не были ему помехой. Аугусту потребовался бы всего час, максимум два, чтобы раздобыть в ночном городе хорошего скакуна и, обманув стражу возле ворот, покинуть пределы родного Вендерфорта. Однако у него имелась веская причина остаться.
Колдун играл с ним, и истинная цель этой игры пока оставалась загадкой. Наверняка именно он, хитрый экспериментатор-затворник, подослал в дом графа фантом, выглядевший точь-в-точь как барон. Зачем ему понадобилось похищать юную баронессу ванг Банберг, зачем он учинил жестокую расправу над смертельно раненным бароном по имени Одо, полного имени которого Штелер даже не знал? Хотел ли таким образом колдун удержать свою «мышку» в городе или погубить чужими руками, а может, затворник все еще продолжал свои эксперименты, целью которых было изучение природы морронов, только перенес их из своей «лаборатории» на просторы городских улиц? Барон не знал ответа, но должен был его получить, прежде чем предстать перед остальными легионерами и рассказать им о странных событиях в Вендерфорте.
Итак, жребий был брошен, Штелер задернул шторы и, достав из ножен добротный, но чуть-чуть тяжеловатый для его руки меч, доставшийся ему в качестве трофея от мирно посапывающего на кровати Гербранда, вышел из комнаты в коридор. Он решил встретиться лицом к лицу с теми, кого он даже считал не врагами, а так, небольшими препятствиями на своем пути, крохотными лужицами, через которые можно перешагнуть, даже не замочив подошв сапог.
– Синру уже лучше! Сейчас ему примочку холодную тряпками подвяжут, и я его до кареты доведу, – отчитался перед морроном рослый парень, медленно потягивающий пиво за стойкой хозяина заведения. – А ты что так быстро? Неужто псюль кусючий таким дохликом оказался, неужто опять вырубился?!
Наемник графа Норвеса явно перепутал Штелера с Гербрандом, оно и не мудрено, ведь он сидел спиной к лестнице, и в крошечном холле гостиного двора не было никого, кто бы указал отдыхавшему подручному на его
– Ага, вырубился… – с хитрой улыбкой на лице ответил моррон, ничуть не ускорив свой медленный, можно сказать даже величественный спуск с лестницы. – Пару раз по почкам ударил, и хиляк готов…
– Мда, несурьезный народец пошел, здоровьицем хлипкий, – печально покачал головою подручный и поднес кружку с пенистой жидкостью ко рту, чтобы сделать следующий глоток.
И тут до безмятежно расслабившегося головореза вдруг дошло, что голос, прозвучавший у него за спиной, ничуть не похож на грудной баритон его командира, да и Гербранд не стал бы поощрять, что его подчиненные бездельничают, пока он трудится в поте лица, притом в прямом смысле этого слова. Не выпуская из рук кружки, наемник схватился за лежавший на стойке меч и собирался развернуться, однако не успел он и привстать с табурета, как его затылок сотряс удар тяжелого предмета. Штелер не стал метать удобную для броска дубинку, в этом просто не было необходимости. Противник обнаружил обман слишком поздно, и за это время барон успел подойти к недотепе вплотную.
Флегматично созерцая, как обмякшее тело сначала опустилось на стойку, а затем медленно сползло на пол, барон вложил в ножны свой меч и подобрал клинок наемника. В последнее время он слишком часто терял оружие, и небольшой запас смертоносной стали ему совсем бы не помешал.
Третий противник находился в подсобке, и хоть он был после недавней травмы совсем не опасен, но хлопотавшая возле него челядь могла натворить много бед. Вряд ли кто из трусливых прислужников во главе с самим хозяином двора осмелился бы напасть на вооруженного злодея, уже обезвредившего двоих умелых бойцов, но они могли поднять шум, едва он переступил бы порог заведения. А шум и суета, как известно, мешают творить великие дела!
Долго не раздумывая, поступает ли он хорошо или плохо, Штелер быстро перепрыгнул через стойку, захлопнул за спинами челяди дверь подсобки и задвинул тяжелый засов. Изнутри раздались возмущенные крики, лекари-самоучки оказались не только взаперти, но и в кромешной темноте, что, впрочем, ничем не грозило их здоровью, а следовательно, ничуть не могло потревожить расчетливое сердце моррона.
Немного прислушавшись к доносившимся из-за двери голосам, а также к интенсивной дроби кулаков по дубовым доскам, барон счел звуковой фон слишком громким и поэтому крайне нежелательным для проведения последней стадии пока успешно осуществляемой операции.
– Еще раз рявкнете, притон запалю! – предупредил моррон негромко, но уверенно.
Удары кулаков и ругательства мгновенно стихли. Видимо, его скромная персона уже снискала среди челяди определенную репутацию, и никто из прислуги не отважился сомневаться, что жестокосердный и крайне опасный преступник решится воплотить в жизнь свою угрозу. Сгореть заживо, да еще ни за что, никому не хотелось.
Задерживаться долее в холле Штелеру было незачем. Хоть барон еще не нашел отобранного у него мешка с золотыми, но вряд ли наемники отдали случайно попавшуюся им в руки добычу на сохранение хозяину гостиницы. Скорее всего, остаток его состояния мирно поджидал законного владельца в карете, стоявшей неподалеку от входа. Кстати, в ней же томилась в ожидании конца затянувшегося «мужского разговора» ненавидящая его всем сердцем Линора. Конечно же, скучавшую даму охранял бдительный кучер и еще один наемник, однако моррон твердо решил побеседовать с ворчливой воспитанницей баронессы, и парочка раззяв, пусть даже при оружии, не могла его остановить. Дело было даже не в том, что Аугусту хотелось изменить ложное представление о его персоне, сложившееся у весьма импульсивной, довольно вздорной и опрометчиво судящей о людях госпожи Курье. Ему нужно было узнать, что именно случилось в ночь похищения Анвеллы, что именно обвинявшая его в преступлении дама видела собственными глазами, а что лишь являлось ее досужими домыслами.