В команде Горбачева: взгляд изнутри
Шрифт:
В эти дни немало говорилось о возможной подоплеке демарша Шеварднадзе. Ссылались на эмоционально-личностные мотивы, темпераментную реакцию на нападки со стороны «полковников». Высказывалось предположение о возможном желании Шеварднадзе в нынешних условиях дистанцироваться от нынешнего руководства. Наконец, указывалось и на грузинский подтекст, необходимость определиться в отношении к событиям в Грузии, приходу к власти Гамсахурдиа, независимости Грузии и т. д. Действительно, как выяснилось впоследствии, здесь больше подходило многоточие — началась полоса поступков Шеварднадзе, понятных, видимо, только ему одному.
Наконец, еще одна страница в работе съезда — решение,
Президент советовался со мной по этому вопросу и непосредственно перед выборами. Правда, я думаю, что решение у него в голове уже сложилось, просто он хотел найти подтверждение ему. Названы были двое — Янаев и Примаков. Шеварднадзе и Назарбаев по разным причинам отпали. Мой ответ был таков: "Янаев, возможно, будет Вам помогать, но он не прибавит Вам политического капитала. Я бы отдал предпочтение Примакову. Весьма широка поддержка и у Дзасохова".
Высказал и такую крамольную мысль — сделать неожиданный выбор, взять кого-то из молодых, выдвинутых перестройкой. Риска здесь большого нет, ибо этот человек будет при Вас. Вопрос о Ельцине не поднимался.
Президент остановился все же на кандидатуре Янаева. На следующий день Болдин, которому, видимо, стало известно о нашем разговоре с Президентом, упрекнул меня за отрицательное отношение к кандидатуре Янаева и поддержку Примакова. Тут согласия между нами не было.
Как и следовало ожидать, выдвижение кандидатуры Янаева в вице-президенты встречено было тяжело, обсуждение ее было натужным. Он держался даже слишком раскованно, допускал вульгаризмы, плоские шутки, от которых, как потом говорили Лихачев, Гранин, Биккенин, многих покоробило. Депутаты из числа интеллигенции отнеслись к этой кандидатуре резко отрицательно. И ничего неожиданного не было в том, что Янаев не набрал нужного количества голосов.
В перерыве в комнате президиума высказывались предложения перенести избрание вице-президента на Верховный Совет, вообще его пока не избирать. В числе других и я склонялся к этому из-за опасения повторной неудачи с весьма тяжелыми последствиями. Но Президент был тверд и настоял на своем. И не потому, что он испытывал какое-то особое отношение к Янаеву. У меня есть все основания утверждать, что политической и тем более товарищеской близости между ними не было. Решающую роль сыграло нежелание признать свой неудачный выбор, добиться во что бы то ни стало принятия своего предложения. В итоге Янаев был избран, воля и настойчивость Президента одержали верх, но они не принесли ему лавров.
27 декабря съезд завершил свою работу.
Перед Президентом со всей остротой и неотложностью встала проблема персонального наполнения новых органов власти и управления, обновления состава своей команды. Его шаги абсолютным большинством комментаторов и наблюдателей в то время и позднее были расценены практически однозначно — как уступка правым. В подтверждение делались ссылки на уход от Горбачева ряда деятелей реформаторского толка, напротив, приближение к нему Янаева, Павлова, усиление влияния Крючкова и т. д.
Такая интерпретация является примитивно-прямолинейной, не отражает всей сложности отношений в окружении Президента, исходит из того ложного представления, будто Горбачев, как ему вздумается, переставлял бессловесные и безвольные фигуры на доске. В этой связи будет полезным несколько подробнее воспроизвести картину того, что произошло, обстоятельства, в которых принимались решения, касающиеся тех или иных деятелей.
Наиболее ответственным был выбор кандидатуры на должность главы вновь образуемого Кабинета Министров. Более месяца Горбачев вел интенсивные контакты, зондажи и советовался по этому вопросу. Бесспорной кандидатуры не было. Наряду с Павловым назывались Маслюков, Бакланов, Назарбаев, Щербаков, министры — Путин и Величко. Я считал, что было бы неплохо иметь в роли премьер-министра ученого-экономиста и советовал Президенту в этом случае не сбрасывать со счетов Абалкина. Его профессиональные и деловые качества не вызывают сомнений. К тому же он хорошо держит удары. Если же вести речь о фигуре крупного хозяйственника-практика, то я склонялся к кандидатуре В. И. Щербакова.
В отношении Павлова у меня были сомнения в смысле его способности отстаивать свою точку зрения. Решило же вопрос в его пользу мнение руководителей республик. Сыграли свою роль и соображения о том, что в деятельности кабинета возрастет роль денежно-финансовых проблем.
Президент понимал важность сохранения в структуре президентской власти крупных деятелей реформаторского толка. Я полностью разделял эту позицию и неоднократно излагал ее Президенту. Речь шла, в частности, о Шеварднадзе и Бакатине, ушедших в отставку со своих прежних постов в МИДе и МВД, правда, первый — по своей инициативе, а второй — с ведома Президента. Президент сделал свои предложения и тому, и другому, и решение зависело от личной позиции каждого из них. В итоге Шеварднадзе пожелал сосредоточиться на работе в созданной им внешнеполитической ассоциации, а Бакатин стал членом Совета Безопасности по вопросам правопорядка.
Целый ворох деликатных проблем всплыл и в связи с упразднением Президентского Совета. Оно, естественно, не вызывало положительных эмоций у «освобожденных» членов Совета, да и тех, кто выполнял эти функции на общественных началах. К тому же решение вопросов их дальнейшей работы затянулось до начала марта, хотя Президент время от времени собирал нас для обсуждения различных проблем.
Для меня лично это особой сложности не представляло, психологически я был готов сосредоточиться на научной работе еще после партийного съезда. Друзья и коллеги подсказывали мысль о возвращении в Академию общественных наук, передавали, что меня ждут в Институте марксизма-ленинизма. Но я пришел к твердому мнению, что не буду претендовать ни на какую руководящую должность, да еще в партийном заведении, что в политической деятельности для меня настал момент "сушить весла". Если же Президент попросит выполнять какие-то функции в его администрации, решил не уходить от этого.
Не откладывая дело в долгий ящик, еще в начале декабря, написал Горбачеву личное письмо следующего содержания:
"Дорогой Михаил Сергеевич! В момент принятия крупных политических решений неординарного характера, в которых так нуждается страна, естественно, задумываешься о своей работе и роли на новом отрезке перестроечного пути.
Вы знаете мое отношение к реорганизации президентской власти, включая создание Кабинета Министров при Президенте, что делает неоправданным дальнейшее существование Президентского Совета. Безусловно, нужны и персональные перемены, привлечение к руководству новых людей.