В конце строки
Шрифт:
Ветви деревьев, практически укрывшие нас, покачивались на ветру. Птица, не боявшаяся нас, села на обветшалые перила балкона.
Я посмотрела на Софию, ожидая увидеть в ее глазах панику. Первый шаг. Я напоминала себе, что дальше будет еще много шагов: рассказать об этом маме, папе… возможно, придется объяснить это моему брату; кому-то придется это сделать, если он будет расти и в то же время видеть, как я умираю.
Но в глазах Софии я не нашла страха, которого искала. Я обнаружила глубокое сочувствие, заботу, которая, я знала, всегда была там, и… облегчение. В этих миндалевидных глазах,
– Элена… Элена… – прошептала она. София сбросила плед и села на колени, чтобы приблизиться ко мне. – Элена…
Вдруг она расхохоталась, и я подумала про себя, была ли она все еще пьяна.
София взяла мое лицо в свои теплые руки.
– Тебе девятнадцать, и каждый день, просыпаясь, ты надеешься лечь спать, не обнаружив у себя никаких симптомов. Ты почти год провела в напряжении, потому что любой из симптомов, появившихся до этой красной черты, то есть до двадцати лет, принесет с собой опустошение. – Она покачала головой. Ее большие пальцы гладили мои щеки. – Ты не можешь сконцентрироваться? А кто в твоей ситуации смог бы? Я бы точно нет. Думаю, никто бы не смог. Ты с треском провалила экзамены, потому что волновалась о гораздо более важных вещах. Ты не спишь, потому что переживаешь, а после чувствуешь себя вымотанной, потому что тебе не хватает сна. Ты спотыкаешься? Элена, мы знакомы со школы, и ты всегда была неуклюжей.
Я поняла, что начала плакать, только когда София вытерла мои слезы, а потом отсела, чтобы вытереть свои.
– Я знаю, ты в это веришь, мне бы тоже хотелось. Я тысячу раз повторяла про себя то же самое, но происходит столько вещей, София, слишком много совпадений.
Она покачала головой.
– Один месяц, Элена. До того, как тебе исполнится двадцать, остался месяц. Мы всегда боялись, что симптомы появятся до этого момента, так ведь? – «Мы» боялись. Я отметила выбор слов; выбор, который был не продуманным, а честным, таким же, как ее руки, ищущие мои, и нежданные слезы. – Ты выберешься, вот увидишь. Все станет гораздо проще. – Я замолчала, потому что хотела ухватиться за эти слова, за эту надежду. – Элена, солнышко… Что мне сделать, чтобы убедить тебя, что ты и раньше постоянно запиналась?
Я снова рассмеялась. Вытерла слезы и кивнула.
Заметила, как комок начал исчезать в моем горле, моих легких… во всей моей груди; комок, который исчез и оставил после себя чистое пространство, в котором можно было дышать полной грудью.
– Ты должна была раньше поделиться этим со мной; поговорить с родителями, с твоим психологом или врачами. Они бы тебе сказали, что все у тебя в порядке.
Я не знала, что добавить. Не оставалось ничего другого, как согласиться с ее словами. Я знала, что она права, но некоторые вещи кажутся невозможными, пока ты их не сделаешь. А потом понимаешь, что тебе всегда это было под силу, но нужно было пройти через все это, нужно было обнаружить этот страх и заставить его исчезнуть.
Этот был третий случай за ночь, когда кто-то плакал.
Мы обе ревели, и я увидела, что Даниель тоже. Нико сдержанно всплакнул, а Ева кусала губы.
Впятером мы плакали на балконе, захваченном растениями, на рассвете в один из осенних дней, когда последние звезды еще сверкали
11
Нико и Элена
Несколько дней я не встречался с ребятами. Не виделся ни с Даниелем, ни с Софией… Ни с Эленой.
Элена.
Сколько возможностей у меня было, чтобы дотронуться до ее руки, пока мы пекли несметное количество печенья? Возможно, прикосновение было бы таким же нежным, как и витавший между нами запах. Возможно, ладошка, до которой я бы дотронулся, была шероховатой, сильной, натруженной скалолазанием.
Возможно, она бы не убрала руку. Возможно, я бы протянул веревку на другую сторону реки; уверенный шаг, устойчивый. Своего рода способ перебраться на другую сторону.
Возможно.
Я попытался не слишком думать обо всех этих «возможно». Проблема была в том, что мои мысли об Элене приводили к этим размышлениям, и, получается, я думал о ней гораздо больше, чем казалось.
Эта то появляющаяся, то исчезающая улыбка, ее пальцы, смахивающие со лба локон, ее голос, сообщающий, что на такой высоте она чувствует себя в безопасности…
Сложно.
Мы встретились через неделю, когда Ева, София и она появились в «У Райли» во время моей смены. Я так обрадовался, когда увидел ее в дверях, что даже удивился, как это Ева не придала этому значения и никак не прокомментировала мою идиотскую улыбку.
Они сказали: «Мы хотим спокойно посидеть». Сели у барной стойки и попросили по бокалу. Я не был особо занят, поэтому мог проводить с ними время между заказами.
Чуть позже, незадолго до закрытия, Ева и София ушли на танцпол. Мы с напарниками начали собирать посуду и прибираться, готовясь к закрытию, а Элена ожидала, сидя за барной стойкой. Она наблюдала за девушками до последней секунды, пока один из официантов не выключил им музыку. Я себя спрашивал, заметила ли она, как между этими двумя распускались цветы каждый раз, когда они смотрели друг на друга, дышали рядом друг с другом или едва касались друг друга. Уверен, что заметила.
Я спускался с верхнего этажа с пустой коробкой и вдруг заметил, что поскользнулся, и, не успев среагировать, оказался на полу.
Падение было мягким, похожим на скольжение, почти бесшумным, и, слава богу, коробка, которую я нес, не вылетела из рук.
Когда поднял голову, то немного успокоился, потому что, казалось, никто ничего не заметил. Однако сидящая в другом конце зала за барной стойкой Элена наблюдала за мной.
Наши взгляды пересеклись.
Я подошел к ней.
– Каждую ночь кто-нибудь да падает на лестнице «У Райли», – прошептала она, хотя мы были одни.
– Не за что, – ответил я.
– Что?
– Я это сделал ради тебя. Ну, из-за того, что ты рассказала той ночью… Чтобы ты сама убедилась, что все мы спотыкаемся.
Она расплылась в улыбке:
– Ну да.
– Это правда, – настоял я.
– Это очень мило.
Мы снова обменялись взглядами и улыбками.
Ночь была хорошая, спокойная.
Наша с Евой квартира находилась недалеко от дома Элены и Софии, поэтому мы их проводили, не надеясь, что они захотят продолжить веселье, – им и правда хотелось спокойно провести время.