В мире фантастики и приключений. Выпуск 10. Меньше - больше. 1988 г.
Шрифт:
Советник с неожиданным проворством поднял затянутые в чешую лапы, наклонил выпуклый фиолетовый лоб. Передо мной опять был зверь.
— Мяса сладкого хочу! — прорычал он.
Я не успел закрыться. Лапы сомкнулись на мне.
Когти раздирали одежду, дохнуло смрадом — я отчетливо увидел близкое ребристое нёбо, рванулся, выкрутился из объятий. Зверь шел на меня, переваливаясь, выкатив молочные глаза.
В руках у меня все еще был светлый меч. Я поднял его. Зверь прыгнул. Удар пришелся в голову. Хлынула темная ядовитая кровь. Я переступил через тело.
Коридор казался бесконечным — поворот
Внутри что-то гудело и вспыхивало. Мне словно залили в виски расплавленное железо. Глаза заволакивал туман. Я нащупал в углу среди прочего барахла тяжелый лом и с размаху ударил им по ближайшему, сверкающему стеклом и никелем, звенящему мерцающему агрегату.
Глава двенадцатая
Толпа двигалась все медленнее и наконец совсем остановилась. Я наступал на чьи-то пятки. Мне тоже наступали. Напирали задние.
— Почему стоим?
— Проверяют документы.
— Нашли время наводить порядок! Тут все с ума посходили, а они — документы.
— Господин офицер! Когда нас пропустят?
— Не могу сказать, сударь.
— Полиция, так ее и растак?
Меня теснили спинами и локтями. Площадь не вмещала народ. Сюда собрались, наверное, со всех окраин.
И неудивительно: Спектакль продолжался чуть ли не половину дня.
Проверка документов меня не радовала. Несомненно, искали нас. Я скосил глаза на профессора. Он сильно осунулся, под слезящимися белками в морщинистых мешках скопилась синева.
— Отпустили бы вы меня, в самом деле, — устало сказал он. — Я старый человек, я этого не выдержу.
Слово власти вам известно. Ну дадут мне пожизненное заключение — что толку?
На левой руке, чуть ниже плеча, у него запеклась кровь — зацепил кто-то из «саламандр».
— Давайте-ка я вас лучше перевяжу, — сказал я.
Он поморщился:
— Ах! Оставьте, ради бога!
Продолговатый, пупырчатый, как огурец, вертолет с растопыренными лапами на брюхе прочертил небо.
Тысячи поднятых лиц проводили его.
— Военные, туда же их подальше, — сказал кто-то.
Вертолет приземлился на крышу Дома. Она еще слегка дымилась. В верхнем этаже чернело сплавившееся отверстие — попадание податомной базукой. Они оборонялись очень упорно, «саламандры». Поставили на чердаке два пулемета с автоматической наводкой и плотно, веерным огнем закрыли все пространство над Домом. Десантники сунулись было сверху и потеряли две машины. Один вертолет стоял сейчас на краю крыши — помятый, ткнувшийся винтом в ребристое железо.
Другому не так повезло. Он рухнул на асфальт, вспучив облако пламени, раскидал вокруг горящие обломки и тела. Кажется, из команды никто не спасся. И два взвода, ринувшиеся через пустую улицу к входной двери, откатились, встреченные огнем из автоматов. Оставили убитых на мостовой. Правда, военные быстро опомнились и повели бой по всем правилам: заняли крыши, подвезли базуки, непрерывным послойным огнем запечатали окна первого этажа. Непонятно, на что рассчитывали «саламандры», ввязываясь в бой с регулярными частями. Может быть, они надеялись на фантомов — портативная радиостанция непрерывно передавала в эфир труднопроизносимое
— Руки! К стене!
Ее всю корчило. Рот кривился. Платье было порвано.
— Брось автомат, тебя повесят, — сказал я.
Она, как сумасшедшая, трясла дулом:
— К стене! К стене!
Я подошел и вырвал автомат из сведенных судорогой пальцев. Магазин был пуст. Разумеется. Иначе бы она выстрелила сразу — без дурацких команд. Профессор опять попытался меня ударить, и я опять стряхнул его. У него не хватало сил.
— Уходи отсюда, дурочка, — сказал я Анне.
Она села прямо на пол, закрыла лицо ладонями, заплакала. И тут ударила вторая базука — по чердаку.
Стены качнулись. С визгом пронеслись осколки кирпича. Показалось белое полуденное небо. И дальше был только дым, ныряющие в нем неясные согнутые фигуры и надоедливая опасная автоматная трескотня.
— Почему Аурангзеб? — спросил я.
Профессор вздрогнул, но потным, измученным многочасовым стоянием под жарким солнцем людям было не до него.
Это была случайность. Выплеск памяти. Детская привязанность к великим властелинам прошлого. Он разглядывал книжку и видел там человека на троне.
В чалме, с алмазным пером. А тысячи других людей лежали перед ним ничком. И слоны стояли на коленях.
Он очень хотел иметь слонов. И чтобы они стояли на коленях. И алмазное перо он тоже хотел иметь. И дворец с белыми колоннами. И миллион рабов. Он вырос. Казалось, так и будет. Оставалось совсем немного. Но все рухнуло. Разоружение. «Декларация». Лаборатория погибла. И тогда он ошибся. Он связался с «саламандрами». Они сразу взяли его за горло. Они его так держали, что он едва мог дышать. Он отдал им всех фантомов в этой стране. Просто счастье, что они не догадывались, кто он такой. И они требовали, чтобы он собирал установку. И он собирал. Но он знал, что в первую очередь закодируют его самого. А по ночам ему снились алмазное перо, и сгибающиеся спины, и дворец, и широкая мраморная лестница, уходящая в небо.
Профессор замолчал и растерянно улыбнулся. Кожа на лице его собралась множеством добрых складок.
Он был очень старый.
Мужчина в пижаме, плотно притертый к нам, посмотрел на его плечо:
— Пулевое ранение?
— Да, — сказал я, тоном обрывая дальнейшие вопросы.
Мужчина воспринял мой тон по-своему:
— Озверел народ. И откуда они, скажи на милость, берут оружие? Что им надо? Живем — слава богу. Отдежурил свои пять часов — и никаких забот. А то можешь вообще не ходить на работу. Я вот год не работал, мне только письма присылали насчет общественного долга: боялись потерять голос на выборах.