В мышеловке
Шрифт:
Спешно качаю головой, смаргивая непрошенные слёзы, - Нет, мой хороший, на этот раз не поведусь. Даже не надейся сыграть на жалости.
– Пашка знает, на что давить, а я теперь знаю, какой он манипулятор, поэтому решительно отвожу взгляд в сторону, смачно проклиная свой дурацкий характер. Хотя в подкорке намертво успевают отпечататься и шрамы на осунувшемся лице, оставленные ударами Драгоша, и печать безысходности в льдистых глазах.
– К чему эта исповедь, Паш?
– шепчу, сжимая руки в кулаки, чтобы не кинуться устраивать его судьбу, как чокнутая мать Тереза.
–
– Я просто хочу исправить ошибки, - пояснят он, прежде чем впиться зубами в сочную мякоть. Снова чёртово "хочу", не спрашивая, нужно ли оно кому-то кроме него самого.
– Рада, посмотри на меня.
Сейчас прям! Хмыкнув, демонстративно разглядываю цветы, мелькающие в гуще ярко-зёлёной травы, как черепки разбитого солнца. Пашка тоже давным-давно был моим солнцем, сиял для всех и так же исчез из виду, когда моя беспечная юность накрылась непроницаемым колпаком. Затем на моём пути появился Драгош, вспыхнул искоркой, отогрел. Всегда со мной: в моей крови, в моём сердце, в горе и радости. Только тепло его тоже обманчиво, дам повод в себе усомниться - сожжёт и костей не оставит, а значит, пора прекращать этот бессмысленный разговор. Очередная блажь Пашкиного больного мозга, которую он пытается выдать за раскаяние, не стоит того, чтобы ставить под угрозу собственное счастье,
– Паш, дочери сколько?
– произношу ровно, хотя внутри всё сотрясает злостью. Когда он, наконец, оставит меня в покое?
– Три, - непонимающе моргает Князев, откусывая ещё кусок от яблока. Задумчиво жуёт его, затем гордо улыбается: - Ленка бы тебе понравилась, она хорошая девочка, тихая.
– Тем более. Самое время начать ей вдалбливать, чтобы держалась подальше, от таких козлов, как ты, Князев, - подвожу я итог, едва сдерживая желание кинуться наутёк. С Пашкой так нельзя, если вдруг в моём поведении ему померещится малейшая тень неуверенности, не отстанет.
Придав лицу максимально бесстрастное выражение, стоически выдерживаю пугающе пустой взгляд Князева, который смотрит куда-то сквозь череп, то ли в наше прошлое, то ли вглубь себя, отчего под лопатками ходором пробегают мурашки. Так мог бы выглядеть человек потерявший надежду или упрямец, пускающий в ход последнее средство. Тогда в машине, перед тем как всё случилось, он также смотрел. Не прокатит. Бросив одними губами сухое "прощай", обхожу его сникшую фигуру и не мешкаю, даже услышав вдогонку его глухое:
– Прости за всё. Просто помни, если удача повернётся задом, ты всегда можешь рассчитывать на меня.
Конечно, только удача тут не причём, своё счастье я честно выстрадала.
4
– О-о-о-о, зеленоглазое такси, - прокуренный голос Мадеева, оттененный треском костра и звонким дискантом Миро наполняет весенние сумерки безмятежностью. Отблески догорающего огня прокладывают по небритому лицу глубокие, мрачные тени, обнажая степень его отчаяния обзавестись собственным потомством.
– О-о-о-о, притормози, притормози, - подхватывает Мари, заворожено созерцая бег узловатых пальцев по струнам гитары. Удобно устроив голову у брата на плече, дочь сонно улыбается сидящему напротив Жеке. Дети его любят, он тоже в них души не чает, одна Зара, облокотившись на перила беседки, наблюдает за супругом со стороны и всё больше хмурится, докуривая подряд вторую сигарету.
– А ты к Розе обратиться не пробовала?
– шёпотом озвучиваю давно назревший вопрос. Знаю, что лезу не в своё дело, но трудно оставаться в стороне видя страдания близких людей.
– Зачем это?
– хмыкает сестра, полоснув меня убийственным взглядом. Мы видимся лишь по большим праздникам и, глядя на её приветливую улыбку, порою казалось, что наши взаимоотношения движутся к потеплению. Похоже, всё это время я просто обманывалась ложной любезностью. Она здесь явно не по своей воле, о чём можно было сразу догадаться, если бы в мыслях сплошь протравленных встречей с Князевым, осталось что-то кроме просчётов того, как его лучше избегать.
А ведь обычно Жека приходит один. Надо полагать, он и сегодня супругу прихватил исключительно, чтобы соблюсти приличия ввиду отсутствия Драгоша. Скинул её на моё попечение, да так за весь вечер даже головы не повернул в нашу сторону. Его внимание целиком сосредоточилось на любимых племянниках, что естественно не могло не сказаться на настроении самой Зары, которая мало того, что раньше меня не особо жаловала, теперь и вовсе расчленить готова. Довольно неприятное чувство быть невольным катализатором чужих разборок.
– Как зачем?
– предпринимаю последнюю попытку достучаться до сестры.
– Роза сильная шувани, уж она-то поможет решить вашу проблему.
– Нет у нас никаких проблем, - отрезает Зара, яростно растирая окурок о дно чайного блюдца.
– И врач сегодня это подтвердил. Может дело в тебе? Ты умеешь располагать к себе сварливых стариканов, откуда мне знать, что это не твоих рук дело? Отомстила, довольна? Только не стоит теперь лезть мне в душу. Оставь лицемерие при себе, мне оно не нужно.
– Замечательно. Ещё и крайней осталась, - усмехаюсь, кутаясь в мягкий шерстяной кардиган.
– Я хотела как лучше. Права была Дари, когда предупреждала не лезть к тебе даже с добром.
– Ой, ещё одна праведница. Думает, раз залетела, то муженёк будет вечно на руках носить. С роддома привезёт и снова пустится во все тяжкие.
Слов нет. Дым её сигареты щекочет ноздри, разъедая лёгкие наравне с горечью прозвучавших претензий.
– Злая ты, Зара. Нельзя так, - тихо замечаю, облокачиваясь по её примеру о деревянные перила.
– А как можно? Я хоть душкой в отличие от тебя не прикидываюсь. Змея.
Негодование спазмом застревает на уровне горла, окрашивая голос сердитой прохладцей.
– Вот и продолжай в том же духе. Только молча. Не забрызгай ядом мой дом.
Убедившись, что попытки сблизиться по-прежнему лишены смысла, с чистой совестью отвлекаюсь на возню у костра. Мадеев, отложив гитару в сторону, ерошит волосы пересевшему к нему на лавочку Миро, в то время как Мари осталась сидеть на пенёчке, баюкая плюшевого зайца.