В ночь большого прилива (сборник)
Шрифт:
Он потянул Володьку на обтянутую кожей койку, а мы с Валеркой сели у стола.
Была в нас какая-то скованность.
— Ты не сердись, — проговорил Валерка. — Я не встретил… Третий день погрузка, а сегодня еще подвязывали паруса.
Братик встрепенулся:
— Уже сделали? Мы пойдем, я покажу Володьке корабль!
Они вмиг исчезли из каюты. Я с тревогой посмотрел вслед.
— Да ничего, — успокоил Валерка. — Там кругом матросы…
— Значит, отстроили все же корабли, — сказал я.
— Да.
— И теперь в плаванье? Далеко?
— Далеко… Почти наугад. Говорят, на юге есть большой материк. А что там, никто не знает. Может быть, на нем целые страны, и люди лучше нас живут. И умнее… Ты ведь знаешь, как мы жили: все на свете провоевали. Что помнили — забыли, что умели — разучились. Теперь открываем планету заново.
— Но главное, что плывете. Ты штурман теперь… А Братик?
Валерка вздохнул и прикусил нижнюю губу. Посмотрел на меня жалобно, как маленький.
— Ему нельзя плыть.
— Опасно?
— Не то, что опасно. Смертельно.
Я, не понимая, молчал.
— Мы пойдем через полуденную черту, — сказал Валерка. — Там бешеное солнце, стальные лучи. Взрослые могут вытерпеть, а такие, как Василек… Понимаешь, у них не выдерживает кровь. Становится желтой, как лимонный сок, жидкой делается. Из любой царапинки бежит без остановки. Даже старые шрамы будто тают и начинают кровоточить. А ты ведь помнишь, у него на плече…
Еще бы не помнить! Этот жуткий треугольный глазок от рапиры гвардейца…
— Как же Братик будет без тебя? — спросил я.
— Вот так и будет, — печально сказал Валерка. — Поживет с Рыжиком у рыбаков.
Легко сказать “поживет у рыбаков”. Это Василек-то, у которого старший брат — единственный свет в окошке!
Но тут я вспомнил, какой Братик сегодня. Он вовсе не казался печальным. Смеялся, прыгал. Я удивленно посмотрел на Валерку, и он понял. Он сказал:
— Все уже было. Сколько слез пролилось… Но мы собираемся давно, и он привык к мысли, что мне придется уплыть. И он твердый все-таки… А сегодня еще вы пришли, вот он и радуется.
— Мы будем его навещать. Ведь это можно, да?
У Валерки нервно дрогнули брови. Он собрался что-то ответить. Но в это время завизжала дверь, и в проеме показалась могучая фигура — в кожаных штанах, сапогах, в клетчатой рубахе и драной шляпе, из-под которой торчали концы пестрой косынки. Этакая глыба с лицом, заросшим шерстью.
Глыба стащила шляпу и сквозь косынку поскребла скрюченным пальцем затылок. И заговорила почтительно приглушенным басом.
— Прошу прощения у Светлого штурмана Иту Лариу Дэна, только матросы в полном недоумении. Капитан велел грузить сначала волокно, а сверху бочки с солониной.
— Ну и делайте, как велел капитан, — нетерпеливо откликнулся Валерка. — Ему лучше знать.
— Оно вроде бы справедливо, — прогудел рыжий великан. — Только осмелюсь заметить Светлому штурману, что бочки тяжелые. Их если погрузить высоко, на волне появится лишняя раскачка. Вам трудно будет инструментами звезды ловить.
Валерка улыбнулся:
— Ладно, поймаю…
— Опять же при такой погрузке запасные цепи придется укладывать под палубой у бизани. А там рядом компаса…
— О черт, — сказал Валерка и встал. — Извини, я сейчас.
Он выскочил из каюты, зацепив рукояткой палаша косяк. А я подумал, что мне трудно будет называть его Валеркой. Теперь это Светлый штурман Иту Лариу Дэн, знающий тайны звезд и моря. И, видимо, имеющий власть на корабле не меньше власти капитана.
Вернулся он через две минуты. Виновато проговорил:
— Капитан очень хороший человек, но в компасах и картах — во… — Он постучал ногтем по большому глобусу с очертаньями незнакомых земель. Спящий Рыжик недовольно дернул хвостом.
Я опять хотел спросить, можно ли будет навещать Братика. И снова появилась в двери голова в косынке на рыжих космах.
— Осмелюсь еще раз побеспокоить Светлого штурмана и его гостя. Ваш юный брат и его друг носятся по вантам и между мачтами, как летучие обезьяны. Смотреть, конечно, полная радость, только один раз они уже скатились в рыбный трюм.
Тут уж вскочили мы оба. Но “летучие обезьяны” сами влетели в каюту. Они бухнулись на кожаную лежанку, задрав ноги, облепленные рыбьей чешуей. Я заметил, что Володька подпоясан блестящим ремешком, а рубашка Василька заправлена в коротенькие штаны, и из кармана торчит белая веревочка.
Светлый штурман Иту Лариу Дэн принял решительный вид. Он заговорил с Братиком суровым тоном, в котором я уловил, однако, беспомощную нотку:
— Сколько раз я втолковывал: не смей носиться по мачтам!
— Мы больше не будем, — кротко сказал Братик. Покосился на Володьку, и оба фыркнули.
— Достукаешься, что выставлю с судна, — пригрозил штурман.
Братик лукаво заметил:
— Ты же над парусами не начальник. Ты над приборами начальник, а над парусами боцман Вига Астик. Он разрешает.
— Выставлю с боцманом, — пообещал Валерка. Сжал губы, чтобы не засмеяться, и отвернулся, изобразив спиной возмущение. Негромко, но чтобы слышал строптивый брат, сказал мне:
— До того вредный стал. Никакого сладу…
Я выразительно посмотрел на своего Володьку и сообщил, что у этих двух пиратов начинается, видимо, знаменитый переходный возраст.
— Слушай, штурман, ваши ученые пишут про переходный возраст в своих мудрых книгах? Что при этом надо делать?
— Пишут, конечно, — охотно откликнулся Валерка. — За уши драть надо, чего же еще.