В ночь большого прилива (сборник)
Шрифт:
— Все равно. Давайте вон на тот островок, — сказал наш командир.
Впереди, в полукилометре от нас, подымались каменные зубцы.
Минут через пять мы подошли к скалам. С подветренной стороны, где как раз не было сильной волны, виднелся неширокий проход.
Парус заполоскал. Хватаясь за камни, мы завели лодку в крошечную круглую бухту. Скалы вокруг были такими высокими, что бухточка напоминала грот.
— Наверно, это жерло старого вулкана, — сказал Володька шепотом, но этот шепот
— Скорее, это остатки морского храма, — сказал Валерка. — Смотрите.
Вверху на желтоватой плоскости скалы было выбито громадное лицо с длинным подбородком и продольным разрезом глаз.
— Суровый портрет, — заметил я. — Какой-нибудь бог моря?
Валерка кивнул:
— Кажется, это Хранитель морских глубин…
— Не Хранитель глубин, а Хака Баркарис — Раскаленный Клык и Звезда Океана. Адмирал пиратской флотилии, — серьезно сказал Братик.
— Откуда ты знаешь? — удивился Валерка.
Братик хитровато глянул на него.
— Читал. Думаешь, ты один изучал науки?
— Зазнайка, — сказал Валерка, но без насмешки, а скорее с удовольствием. И растрепал Васильку волосы на загривке.
Братик притворно надул губы.
— У, какой… — буркнул он, легонько двинул Валерку локтем, но тут же потерся ухом о его плечо. Потом застеснялся незаметной этой ласки и весело предложил:
— Окунем штурмана? Он один сухой.
Мы дружно поддержали эту мысль. А Светлый штурман Иту Лариу Дэн убежал на нос и оттуда сказал, что пиратский адмирал Хака Баркарис был бы в восторге от такого бандитского экипажа, как мы.
Преследовать штурмана мы не стали. В этой похожей на храм бухте не хотелось дурачиться.
В узкие проходы среди камней вливалась вода, когда накатывал гребень. Плеск и журчанье наполняли бухту. Но всякий другой звук все равно вызывал гулкое эхо.
Свет падал сверху золотистыми столбами. Столбы эти уходили в толщу воды и постепенно растворялись в зеленом сумраке. Дна не было видно. Только смутные тени водорослей колыхались в глубине.
Володька и Братик легли животами на планшир и стали смотреть в воду.
— Если здесь бывали пираты, значит, на дне могут лежать сокровища, — заявил Володька
Братик тут же его поддержал.
— А глубина-то, — сказал Валерка. — Разве донырнешь?
— Давайте смерим, — предложил Володька.
Они с Братиком отыскали на дне лодки уключину, покрытую окалиной морской ржавчины, и привязали к концу веревочки.
— Здесь ровно двадцать метров, — сообщил Володька. — Достанет или нет?
Они стали опускать свой самодельный лот. Но достал ли он до дна, было непонятно. Веревочка, размотавшись почти до конца, ослабла, потом снова натянулась — и так несколько раз. Братик переглянулся с Володькой и потянул ее назад.
— Мамочка! — не скрывая ужаса, вдруг завопил Володька. Торопливо стуча локтями и коленками по шпангоутам, он уполз на корму.
На конце веревочки не было уключины. Вместо нее, прицепившись клешней, висел громадный краб.
— Да не бойся, — со смехом сказал Братик.
— Ага, не бойся! Чудовище такое.
Краб в самом деле выглядел страшновато. Его туловище было размером с чайное блюдце, а клешни — каждая с Володькину ладошку. Панцирь оброс ноздреватыми ракушками, среди которых запутались обрывки водорослей. От этого краб казался замшелым каким-то, старым и сердитым.
Но Братик бесстрашно, словно котенка, посадил его на колени. Ласково поскреб твердую крабью спину.
— Совсем не чудовище. Он добрый.
Краб далеко выставил на стебельках глаза-шарики и повернул их к Братику. Мне показалось, что с любопытством.
— Хороший… — снова сказал ему Братик и отколупнул несколько ракушек. Из-под них блеснула чистая эмаль панциря — голубоватая, с мраморными прожилками.
Крабы, конечно, не умеют улыбаться, но мне, честное слово, показалось, что этот смотрит на Братика с улыбкой.
Братик ему тоже улыбнулся. Потом сказал, не поднимая головы:
— Володька, иди сюда.
— Я что, псих?
Братик опять засмеялся:
— Иди, иди.
Володька вздохнул и, как был на четвереньках, двинулся навстречу страху.
Краб ждал, приподняв клешни.
— Смотри, он все понимает, — сказал Братик. И сунул мизинец в крабью клешню. Володька охнул и зажмурился. Краб чуть-чуть сдавил палец Братика и тут же отпустил. Это было похоже на ласковое рукопожатие.
Володька приоткрыл один глаз.
— Теперь ты, — сказал Братик. — Не бойся.
Володька жалобно оглянулся на меня.
— Давай, давай, — сказал я.
И Володька совершил подвиг: дал крабу свой мизинец.
Потом, когда ничего страшного не случилось, он шумно подышал, сел, привалившись к борту, и локтем вытер капли со лба.
— Молодец, — прошептал Братик. То ли Володьке, то ли крабу.
— Это очень умные звери, — объяснил мне Валерка. — Некоторые ученые пишут, что у больших крабов есть свой язык.
— Крабы все понимают, как люди, — сказал Братик. — Давайте мы его попросим что-нибудь найти.
— Давайте! — совсем по-ребячьи обрадовался штурман Валерка.
— А как это — попросим? — слабым голосом поинтересовался Володька.
— А вот сейчас…
Братик взял моток веревочки, наклонился над крабом и, немного смущаясь, проговорил полушепотом:
Житель моря, добрый краб, Ты наш друг, а не раб. Будь так добр, достань со дна То, что спрятала волна.После этого он сунул крабу в клешню веревочку и отпустил его за борт. Мы увидели, как наш морской гость погружается в зеленую глубину. Белый шнурок потянулся за ним.