В объятиях смерти
Шрифт:
Марино разглядывал книжную полку, его мясистое лицо налилось кровью. Медленно переведя на меня беспокойный взгляд, он сказал:
— Что еще тебе известно об этой книге, которую она писала?
— Только то, что я уже рассказала: она была автобиографической и, возможно, угрожала репутации Харпера.
— Это то, над чем она работала в Ки Уэсте?
— Я так предполагаю. У меня нет твердой уверенности.
На лице Марино отразились колебания.
— Видишь ли, мне неприятно говорить тебе это, но мы не нашли ничего похожего в ее доме.
Даже Уэсли выглядел
— А рукопись в ее спальне?
— О да. — Марино потянулся за своими сигаретами. — Я просмотрел ее. Очередной роман, напичканный всем этим романтическим дерьмом Гражданской войны. Но уж совершенно точно, ничего похожего на то, про что говорит док.
— А там есть название или дата? — спросила я.
— Нет. По правде сказать, рукопись даже не выглядит полной. Примерно такой толщины. — Марино пальцами показал что-то около дюйма. — Там на полях много пометок, и еще примерно десять страниц, написанных от руки.
— Хорошо бы еще раз просмотреть все ее бумаги, компьютерные диски и убедиться, что там нет ее автобиографической рукописи, — сказал Уэсли. — Еще нам нужно выяснить, кто ее литературный агент или редактор. Возможно, она послала рукопись кому-то по почте перед отъездом с Ки Уэста. В чем нам точно необходимо убедиться, так это в том, что в Ричмонд Берил вернулась без нее. Если же она вернулась с книгой, а теперь ее нет, это весьма существенно, если не сказать больше.
Взглянув на часы, Уэсли отодвинул свой стул и сказал извиняющимся тоном:
—Через пять минут у меня назначена встреча.
Он проводил нас в вестибюль.
Я не могла отделаться от Марино. Он настоял на том, чтобы проводить меня до машины.
— Ты должна смотреть в оба. — Он снова взялся за свое, в сотый раз читая мне лекцию о том, как вести себя на улице. — Многие женщины совершенно не думают об этом. Я все время вижу, как они идут по улице, и у них нет ни малейшего представления о том, кто следит, или, может быть, идет за ними. И когда ты подходишь к своей машине, достаешь свои чертовы ключи, — оглянись вокруг, о'кей? Тебя удивит, сколько женщин об этом даже не думают. Если ты едешь по улице и обнаруживаешь, что кто-то следует за тобой, что ты делаешь?
Я не обращала на него внимания.
— Ты направляешься в ближайшее пожарное депо, о'кей? Почему? Потому что там всегда кто-нибудь есть, даже в два часа ночи под Рождество. Это первое место, куда ты направляешься.
Ожидая, когда проедут машины, я начала искать ключи. Посмотрев на другую сторону улицы, заметила угрожающий белый прямоугольник под стеклоочистителем моей служебной машины. Неужели я опустила мало мелочи? Черт побери.
— Они везде, — продолжал Марино. — Просто начни наблюдать за ними по дороге домой или когда ездишь по магазинам.
Я наградила его одним из своих не самых любезных взглядов и поспешила через улицу.
— Эй, — сказал Пит, когда мы подошли к моей машине, — не злись на меня, ладно. Может быть, ты должна чувствовать себя счастливой из-за того, что я болтаюсь поблизости, как ангел-хранитель.
Оплаченное время парковки истекло пятнадцать минут назад. Выхватив квитанцию из-под стеклоочистителя, я сложила ее и засунула в карман его рубашки.
— Когда ты будешь болтаться в полицейском управлении, — сказала я, — позаботься об этом, пожалуйста.
Марино хмуро смотрел мне вслед, пока я отъезжала.
Глава 3
Через десять кварталов я запарковалась на другой платной стоянке и дальше пошла пешком. На видном месте, на щитке моей служебной машины всегда лежала красная табличка «Медицинский эксперт». Дорожная полиция, казалось, никогда не обращала на нее внимания. Несколько месяцев назад один полицейский имел наглость выписать мне штраф, когда я работала в центре города, на месте совершенного убийства, куда была вызвана в середине дня.
Торопливо взбежав по бетонным ступеням, я толкнула стеклянную дверь и зашла в центральное отделение публичной библиотеки, где люди двигались бесшумно, а деревянные столы были завалены книгами. Эта атмосфера тишины и умиротворенности с детства вызывала у меня благоговение. Разыскав ряд аппаратов для просмотра микрофиш, располагавшихся поперек зала, я стала просматривать каталог в поисках книг Берил Медисон, написанных ею под различными литературными псевдонимами, и выписывать их названия. Самой последней работой оказался исторический роман, действие которого происходит во времена Гражданской войны. Он был издан полтора года назад под псевдонимом Эдит Монтегю. Возможно, Марк был прав, и все это не имеет ни малейшего отношения к делу, подумала я. За последние десять лет Берил опубликовала шесть романов. Я никогда не слышала ни об одном из них.
Затем я начала просматривать периодику. Ничего. Берил писала книги. В журналах не было ни ее текстов, ни интервью с нею. Более обнадеживали заметки в газетах. За последние несколько лет в ричмондских «Таймс» появилось несколько рецензий на ее книги. Но они были бесполезны, поскольку в них упоминались только литературные псевдонимы. Убийца Берил знал ее настоящее имя.
Кадр за кадром нечеткого белого шрифта сменялись перед моими глазами. «Меберли», «Мегон» и наконец «Медисон». В ноябрьских «Таймс» была опубликована малюсенькая заметка о Берил:
ЛЕКЦИЯ АВТОРА
Романистка Берил Стреттон Медисон будет читать лекцию Дочерям американской революции в эту среду, в отеле «Джефферсон» на пересечении улиц Мейн и Эдамс. Мисс Медисон, протеже лауреата Пулитцеровской премии Кери Харпера, широко известна своими романами из времен американской революции и Гражданской войны. Тема ее лекции «Живучесть легенды как средство сохранения истины».
Выписав нужную информацию, я задержалась еще достаточно долго, чтобы найти несколько книг Берил и просмотреть их. Вернувшись к себе в бюро, я занялась разборкой бумаг, но мое внимание все время переключалось на телефон. «Это не мое дело», — одергивала я себя, прекрасно осознавая, где заканчивается моя компетенция и начинается компетенция полиции.