В объятьях зверя
Шрифт:
Деймон начал вспоминать события последних месяцев, но припомнить ничего из перечисленного врачом так и не смог. Кэтрин всегда придерживалась здорового образа жизни, занималась спортом и, хотя часто уставала на работе, на здоровье практически не жаловалась.
— Нет, — Деймон мотнул головой. — Все было в порядке.
— То есть, такой обморок, как вчера, у нее был впервые?
— Да.
Врач озадаченно потер подбородок и на мгновение замолчал. Эта пауза угнетала, и Деймон почувствовал, как у него начали холодеть руки, а в ушах стал отдаваться стук собственного сердца.
— Вы не замечали у нее в последние два-три месяца на теле какие-то покраснения? Или, может быть, маленькие синячки, какую-то сыпь…
И в этот
— Что с ней? — едва слышно пересохшими губами произнес Деймон.
— Мистер Сальваторе, сейчас мы располагаем ничтожно малой информацией для того, чтобы ставить точный диагноз. Но результаты анализов мисс Пирс…
Мужчина достал из одного из ящиков какую-то папку и показал Деймону бумагу, исписанную множеством цифр.
— Уровень содержания лейкоцитов в крови превышает норму почти в десять раз, — негромко проговорил врач, указав ручкой на соответствующие цифры. — В то время как тромбоциты и гемоглобин, наоборот, ниже нормы, и намного: 140 при норме 180-320 и 85 при норме 120-140 соответственно. Повторюсь, я не берусь пока говорить о чем-то с полной уверенностью, но эти цифры — достаточное основание для того, чтобы назначить Кэтрин пункцию костного мозга.
Деймон, не моргая, смотрел на бумаги.
— Для чего?..
— Мы хотим исключить лейкоз, мистер Сальваторе.
Деймон сделал глубокий вдох и потер глаза.
— Я просто не могу описать, что почувствовал в этот момент, — мотнул головой он. — Я сразу стал спорить с ним, говорить, что это исключено, что у Кэтрин никогда не было проблем со здоровьем… Он попытался успокоить меня, сказал, что такие диагнозы на основании общего анализа крови, конечно, не ставятся, но меня будто холодной водой облили и на мороз вытолкали. Я вышел из кабинета врача и просто не видел ничего вокруг, сел на ближайший диван и тупо смотрел в одну точку минут двадцать. Скоро приехали родители Кэтрин, они спрашивали меня о чем-то, а я был как рыба — просто открывал и закрывал рот без звука и ничего не мог сказать… Я не могу сказать, надеялся ли я на лучшее в тот момент или же, наоборот, представлял себе худший исход — я был будто бы вне реальности все эти три дня, пока мы ждали результатов пункции.
Елена ни разу не перебила Деймона за все то время, что он рассказывал ей свою историю, и чувствовала, что даже сердце начало биться медленнее. Она едва дышала и сейчас ловила себя на мысли, что ей очень хотелось бы, чтобы в конце этой истории произошло чудо. Чтобы оказалось, что судьба была по отношению к Деймону и Кэтрин не так жестока.
— А через три дня… Через три дня все подтвердилось.
Деймон плотно сжал губы, и у него на лице заходили желваки.
— 90% бластов в крови. Острый миелобластный лейкоз.
Он шумно дышал и смотрел в одну точку, и Елене казалось, что он едва сдерживает себя, чтобы не встать из-за стола и не запустить одним из стаканов, стоящих там, в стену. Будто бы под властью какой-то неведомой, совершенно невероятной силы она подняла руку и протянула ее к Деймону, чтобы коснуться его ладони, но в последний момент одернула себя.
— Странно, но в этот раз ступора не было. Меня эти слова, наоборот, как-то отрезвили даже. Я знал, что сейчас очень нужен Кэтрин, и у меня попросту нет права дать слабину. Пришлось очень быстро…принять это. Потому, что когда счет идет на месяцы, у тебя нет времени задаваться вопросом, почему именно ты, и жаловаться на судьбу.
— Деймон, — слабо позвала Кэтрин, и он наклонился к ней. — Все…очень плохо? — несмело спросила она и подняла на него взгляд. Пока в нем не было страха, и ему очень не хотелось,
— Малыш, — тихо проговорил Деймон и погладил девушку по волосам. — Это, правда, сложный диагноз. Но врачи уже составили план лечения. Они дают хорошие прогнозы. Мы справимся с этой дрянью.
— Деймон, пожалуйста, — Кэтрин как-то неловко вдохнула и кашлянула. — Пообещай мне… Пообещай, что все будет хорошо. Что мы будем счастливы.
Деймон взял ладонь Кэтрин в свою, переплетя ее ледяные пальцы со своими, и крепко сжал, внимательно посмотрев ей в глаза.
— Все будет хорошо. Я обещаю тебе. Ты веришь мне?
— Я верю только тебе.
— Несколько дней я не расставался с ноутбуком и искал в интернете любые источники об этом заболевании, читал научные статьи и новости о продвижении в лечении онкологии… Голова пухла от потока информации, которая порой была очень противоречивой. Мы с родителями Кэтрин сразу начали поиск клиники, где могли бы продолжить лечение, и остановились на Cedars-Sinai**. Ты, наверное, знаешь, у них один из лучших онкологических центров на континенте, — пробормотал Деймон, и Елена обессиленно кивнула. — Курс химиотерапии начали практически сразу же. Врачи предупреждали, что переносить его будет тяжело, не один раз говорили о возможных побочных эффектах… Но все равно сложно было смотреть на то, как Кэтрин постоянно знобило по ночам. Вскоре у нее совсем пропал аппетит. Врачи рекомендовали есть небольшими порциями, но Кэт не съедала даже их. Она очень любила вареную рыбу, я приносил ее ей, но она к ней не притрагивалась. Я ходил в ближайший магазин и приносил ее любимые испанские апельсины, когда разрешали доктора, но и они тоже оставались нетронутыми. Кэтрин сильно потеряла в весе, но курс был доведен до конца, и это было нашей маленькой, общей победой. Врачи дали три недели на то, чтобы восстановить силы, а после — начали второй. Он проходил чуть легче, и мы даже ненадолго выходили на улицу. Постепенно Кэтрин начала оживать, и я сам увидел, что лечение дает результаты. К ней в госпиталь часто приезжали друзья, мы подолгу болтали ни о чем, смотрели какие-то фильмы. Я по большей части приезжал к Кэтрин по вечерам — мне нужно было работать, чтобы оплачивать лечение. И у нас появилась маленькая традиция: каждый раз, встречаясь вечером, мы смотрели «Друзей». Так получилось, что мы оба ни разу не смотрели этот сериал, и, узнав об этом, наши друзья все уши прожужжали нам о том, что мы обязаны это исправить. Мы по вечерам садились, включали ноутбук и погружались в этот мир. Но при этом очень часто на ум приходили истории из собственного опыта, мы вспоминали их, смеялись и подкалывали друг друга. И в такие моменты страх уходил.
На губах Деймона появилась улыбка.
— Знаешь, когда Кэтрин только начинала лечение, я думал, что постепенно превращусь в какого-то робота, который начнет говорить исключительно медицинскими терминами, но… Я сам никогда не мог подумать об этом, но именно в это время я ощущал жизнь как никогда сильно. Наверное, чтобы это случилось, мне нужно было почувствовать, как она утекает сквозь пальцы. Чтобы я понял ее ценность и начал ее беречь. Чтобы научился радоваться тому, на что раньше даже не обращал внимание. Потому, что из таких мелочей и состоит жизнь, и, забывая о них, можно упустить что-то очень важное. Я это очень хорошо уяснил тогда.
Деймон сделал небольшую паузу, а затем продолжил.
— После того, как был завершен второй курс «химии», врачи еще раз взяли все необходимые анализы и были очень довольны и их результатами, и состоянием Кэтрин, но говорить о чем-либо было еще рано. Они прописали еще три высокодозных курса, чтобы «добить» эту дрянь и достичь ремиссии, которая позволила бы провести трансплантацию костного мозга. Мы начали искать донора… И тогда я понял, что нас окружают просто удивительные люди.
Голос Деймона стал тише, и в нем зазвучало удивительное благоговение.