В объятьях зверя

atranquility

— Ты любишь меня. Так сильно, как только умеешь.

Замершее сердце вновь начинает стучать так бешено, что начинает казаться, что оно вот-вот выпрыгнет из груди.

— Ну же, Ребекка, — шепчет он, улыбаясь уголками губ. — Не бойся меня. Мы давно знакомы друг другу. Я знаю, чего ты хочешь сейчас. И я готов тебе это дать. Снова.

Ребекка медлит несколько секунд, а затем касается холодными пальцами его груди. Под ее ладонью бьется его сердце, и в какое-то мгновение все вокруг становится совершенно неважным. Неважно то, что было раньше, неважно, что она замужем, неважно, что утром они расстанутся вновь, и он о ней даже не вспомнит, а сердце вновь будет кричать от нестерпимой боли.

Абсолютно плевать, что их отношения — это ненормально. Важно лишь то, что происходит здесь и сейчас.

Больше не в силах сдерживаться, Ребекка запускает руку в его волосы и впивается в его губы. Она помогает ему снять пиджак, который падает на пол где-то неподалеку, едва не рвет его рубашку и оставляет на его коже красные отметины. Ощущая на своей коже его дыхание, он чувствует, как с каждой секундой сила возвращается к ней будто бы в двукратном объеме. По венам растекается тепло. Когда воздух в легких заканчивается, она на мгновение отрывается от него и видит, как смеются его голубые глаза.

Он вновь победил.

====== Глава 50 ======

Soundtrack: Ани Лорак — Расскажи, зачем

Стеклянный, колючий, доводящий до мурашек холод дорогого шелка. Очень хочется спать, и в мышцах разливается тянущая ноющая боль, но уйти в сон не получается из-за необъяснимого чувства тревоги, которое словно бы сливается со стуком сердца внутри, с каждым ударом становясь все сильнее. Но именно эта холодная постель и пускает по венам этот ознобный страх, от которого невозможно спрятаться: когда, чуть повернувшись, Ребекка не ощутила такого знакомого и нужного тепла, это напомнило ей лишь об одном — скоро она вновь останется одна.

Ребекка открыла глаза. Уже наступило утро, но серое небо, казалось, было настолько низко над городом, что закрывало его собой, подобно какому-то непроницаемому куполу, от солнечного света. Неподалеку, на прикроватной тумбочке, лежали наручные часы Деймона, а на спинке стула висела его рубашка, и в глубине души наступило какое-то успокоение: значит, он еще был здесь. Сколько он еще проведет с ней? Полчаса? Час? От собственных наивных и кажущихся такими детскими мыслей об этом хотелось смеяться. Почему для нее это так важно? Пройдет время, и Деймон уйдет, даже не вспомнив о том, что их когда-либо что-нибудь друг с другом связывало. Быть может, уйдет именно к Елене, даже если она всего лишь очередная игрушка в его коллекции, хоть и очень дорогая — лишь потому, что так похожа на Кэтрин. А впрочем, какая теперь разница… Ребекка знала лишь единственную правду: ее дом никогда не станет домом Деймона, а их история так и останется воспоминанием, тайной, которая будет единственной нитью, способной их связать. Однако нить эта никогда не станет достаточно крепкой для того, чтобы однажды превратить их странные, неправильные, но не отпускающие отношения в одно простое, но такое нужное слово — семья.

Что оставалось ей теперь? Такие короткие встречи, когда боязнь признаться в том, что время не лечит, отчаянно хочется спрятать под корку ненависти. Когда в сердце бьется лишь одна мечта: чтобы время остановило свой ход, дало надышаться этими минутами на целую жизнь вперед. Когда утром они расстанутся так, словно бы никогда друг друга не знали, возвращаясь каждый к своей жизни: она — в суетливые будни, похожие друг на друга, к человеку, которого всем своим сердцем хотела полюбить, ища в нем спасение от той любви, которая стала для нее худшим наказанием; он — к безумной гонке с его извечным желанием успеть все, непрестанным поиском себя и робкой надежде однажды увидеть в ком-то ту, отпустить которую сил так и не хватило. У каждого из них свои заботы, надежды и мечты. Наверное, все так, как и должно быть. Но сердце болело лишь сильнее.

Сегодня

она изменила мужу. Наверное, в душе должно было быть какое-то смущение, смятение, страх… Но ничего этого не было. Через пару часов должен был вернуться Марсель, но она об этом даже не думала. Ребекка знала одно: она ни о чем не жалеет. И если бы ей был дан выбор, она бы не задумываясь отдала все, чтобы вновь вернуться к тем минутам, которые делила не с законным мужем, а с совершенно другим мужчиной. Таким знакомым и одновременно чужим.

Что будет, если Марсель обо всем узнает? Как отреагирует семья? Сейчас на это становилось абсолютно плевать. Граница, которую Ребекка так боялась перейти, оказалась уже давно перейдена. Она больше не боялась этой любви.

«Наверное, для меня в аду отведено отдельное местечко», — с горькой усмешкой думала она, глядя на полоску затянутого хмурыми облаками неба, видневшегося из окна спальни. Внутри все словно бы замерло.

Этой ночью они с Деймоном уснули, даже не касаясь друг друга, будто бы чувствуя: они друг другу не принадлежат. Но Ребекка слышала его размеренное дыхание и тихий стук сердца, чувствовала, что он просто рядом. И если такие минуты были единственным, во что ей оставалось верить… Она была бы согласна на это. Если бы знала, откуда взять силы, чтобы отпускать его, каждый раз, как тогда, девять лет назад, держась лишь за надежду, что он вернется снова. Если бы видела его в глазах что-то большее, чем азарт и желание в очередной раз доказать свою власть. Если бы она знала, что ему тоже это нужно.

— Доброе утро, Бекс.

Сердце пропустило удар, когда Ребекка услышала это знакомое приветствие. Деймон называл ее так с самого детства, и лишь позднее это прозвище подхватили остальные родственники. Девушка вздрогнула и, обернувшись, увидела на пороге комнаты брата. На нем были надеты лишь брюки, но, скорее всего, он уже собирался уходить. Босиком он неслышно прошел по паркетному полу в комнату.

— Уже уходишь? — негромко спросила Ребекка.

— Я опоздал на работу, — мягко усмехнулся Деймон, достав из кармана свой мобильный и постучав пальцем по дисплею, часы на котором показывали десять утра. — Торопиться смысла уже нет, но мой генеральный выразил робкую надежду на то, что в офисе я сегодня все же появлюсь. Не хочу его расстраивать.

Деймон снял со спинки стула свою рубашку, но одевался очень медленно, будто бы чувствовал, что Ребекка хочет с ним поговорить, и испытывал ее. Она держалась, разрываясь между двумя противоположными друг другу желаниями, которые сжигали ее каждую минуту, когда она находилась рядом с ним, — чтобы он остался с ней еще хотя бы ненадолго и чтобы как можно скорее уехал, но сил оставалось все меньше.

— Деймон, — слабо позвала Ребекка, и Деймон обернулся.

Их взгляды встретились.

— Зачем ты все это делаешь?

Деймон пристально посмотрел Ребекке в глаза.

— Ребекка, мы с тобой взрослые люди, — сказал он. — Этого захотели и я, и ты, — Деймон сделал акцент на последние слова, лишая Ребекку всякой возможности спорить с ним, зловеще сверкнув глазами. — И мы это получили.

Ребекка смотрела на Деймона, не моргая и не отводя взгляд. К горлу подступал предательский ком, но она не хотела, чтобы он видел ее слезы.

— Ты настолько ненавидишь меня? — с болью в голосе произнесла она.

— Мы с тобой не враги, — Деймон мотнул головой, — хотя ты и пытаешься упорно доказать себе обратное. Вчера я пришел не с целью обманом изменить твои показания. Я не записывал на диктофон наш разговор о Стефане и его репутации, хотя мог бы, потому что я хотел, чтобы ты была на моей стороне по своей воле. Я не испытываю к тебе ненависти. Я вообще к тебе ничего не испытываю.