В объятьях зверя
Шрифт:
Но Кэролайн видела его глаза. И именно в них она нашла надежду. Он мог говорить что угодно, но она не видела во взгляде Стефана зла, этой исступленно ненависти, которой дышали здесь другие. Она по-прежнему узнавала в нем того Стефана, которого любила так же сильно.
— Нет, Стефан, — девушка мотнула головой. — Я пришла не для того, чтобы попрощаться. Стефан, я прошу тебя только об одном: пожалуйста, выслушай меня.
Кэролайн сейчас хотела лишь одного: чтобы Стефан ее услышал, чтобы не выстраивал вокруг себя стену, которой пытался защититься от новой боли, подобно маленькому ребенку,
— Стефан, помнишь, — Кэролайн услышала, как дрогнул ее голос, — ты всегда просил меня, чтобы я была рядом? Еще когда мы не встречались, ты говорил, что я нужна тебе, что тебе со мной хорошо. И я обещала.
В это мгновение Стефану показалось, что весь мир вокруг просто исчез. Все звуки, все краски, все ощущения… Остался лишь взгляд ясных голубых глаз, которые он так любил. И которые он так давно не видел.
— Я не забыла о своем обещании.
Стефан смотрел в ее глаза и не мог ни пошевелиться, ни нормально дышать. Голос Кэролайн был тихим, но в ее словах звучала немыслимая уверенность.
— Я пришла сказать, что я буду на твоей стороне, Стефан. Что бы ни произошло.
Сердце, до этого момента, кажется, каждую новую секунду ускорявшее свой темп, замерло, и Стефану показалось, что из его груди кто-то выбил остатки кислорода. Он, словно робот, едва заметно мотнул головой, даже не вполне чувствуя это. Он видел эту реальность, и, хотя их с Кэролайн разделяло защитное стекло, он слышал ее голос, ему казалось, что он даже чувствует ее дыхание. Но именно сейчас поверить в эту реальность, за которую он готов был отдать все, было невозможно.
— Знаешь, в тот момент, когда мне рассказали обо всем, я думала только об одном: это ложь. Я спорила с Маркосом, с Клаусом, с полицейскими, с Еленой… Наверное, я была похожа на сумасшедшую, но я не верила никому из них, ни одному их слову. Мне казалось, что все это просто кошмарный сон, и я была уверена: ночь вот-вот закончится, ты приедешь домой, и все будет как прежде.
Кэролайн с шумом выдохнула, и из ее глаз покатились слезы, когда вновь словно бы вернулась в те дни, ставшие для нее самыми страшными.
Как же сейчас Стефану хотелось разбить это чертово стекло, сесть рядом и просто прижать ее к себе так крепко, как он только мог… Как раньше.
— А когда я с тобой встретилась… Когда дежурный вывел меня из изолятора, и я вышла на улицу, в голове была только одна мысль: «Как жить дальше?»
В помещении на несколько секунд воцарилась тишина, но у Стефана не было сил, чтобы что-то сказать хотя бы шепотом. Руки дрожали, но он лишь сильнее сжимал трубку, словно боясь отпустить эту единственную нить, которая была способна связать его с Кэролайн.
— Я не принимаю то, что ты сделал, — сказала она, и ее голос зазвучал тверже. — И не приму никогда. Но…
Кэролайн поджала губы, пытаясь подобрать нужные слова, а может быть, сдержать предательские слезы.
— Это не изменило одного. Я по-прежнему люблю тебя, Стефан. Несмотря ни на что, кто бы что о тебе ни говорил. И знаешь, во что я верю? В то, что нам удастся превратить все, что произошло, в прошлое. Навсегда.
— Кэролайн… — с губ Стефана слетело лишь одно дыхание, но в этом
— Если ты готов к этому… Если ты видишь наше будущее так же, как вижу его я… Я буду рядом, — твердо, уже громче, не отводя взгляд от его глаз, произнесла Кэролайн. — Каким бы ни был приговор. Мы создадим с тобой семью. Купим большой дом на берегу озера, как мы мечтали. В нем будут резвиться наши дети, а по выходным приезжать друзья. Мы сможем вновь стать счастливыми, Стефан.
Все, о чем говорила Кэролайн, было самой заветной мечтой для Стефана. Мечтой, которую он уже готов был отпустить, не веря, что всему этому суждено когда-то сбыться. Но Кэролайн верила. И осознание этого секунда за секундой словно бы залечивало в душе глубокие кровоточившие раны, которые с каждым днем болели лишь сильнее, и возвращали в него жизнь.
— Но я хочу, чтобы ты пообещал мне одно.
Стефан, отведший на несколько секунд взгляд, снова встретился глазами с Кэролайн.
— Ты навсегда забудешь о мести и больше никогда не вспомнишь об имени Елены Гилберт. Ты никогда не будешь пытаться отнять у Елены дочь.
Кэролайн почувствовала, как у нее начали дрожать губы, а глаза застелила пелена слез, которые она изо всех сил пыталась сдержать.
— Люби меня сильнее, чем ненавидишь её, — срывающимся голосом молила Кэролайн. — Ты можешь отпустить это, я знаю. У тебя светлая душа. Именно этот свет я в тебе полюбила. Именно он будет нужен мне всегда, что бы ни происходило. Вернись ко мне таким, каким ты был прежде, Стефан, — сквозь слезы одними шептала Кэролайн, ощущая их соленый привкус, и Стефану в этот момент казалось, что его тело объял неистовый огонь. Он чувствовал каждый удар своего сердца, отдававшийся внутри. — И я обещаю, что больше никогда не отпущу тебя.
Стефан хотел бы что-то сказать Кэролайн, но едва ли какие-то слова, существующие в этом мире, могли передать хотя бы самую малую часть того, что он чувствовал. Он едва заметно вдохнул, почувствовав, что воздух в легких почти закончился, и замер.
В комнате царила тишина. Но именно в этой тишине они нашли свое спасение.
Между ними оставались миллиметры. И они были уничтожены в ту секунду, когда, находясь по разные стороны от пуленепробиваемого стекла, они почувствовали тепло друг друга.
Это стекло больше ничего не значило.
Стефан, не дыша, не отводя взгляд от Кэролайн, едва ощутимо коснулся пальцами холодного стекла. Кэролайн несколько секунд смотрела на его ладонь, а затем подняла взгляд.
Из глаз Стефана градом текли слезы.
Soundtrack: Любовные истории — Скажи, зачем
Удивительно яркий розовый теплый закат ложился на невысокие дома и улицы Вест-Вилледжа, словно акварельными красками. Ласковая весна вступила в свои права и теперь гуляла по улицам теплым ветром, разносившим по дворам аромат распускавшихся цветов. Тихий Вест-Вилледж, словно погрузившийся зимой в долгую спячку, оживал, и теперь отовсюду слышались радостные голоса детей и звуки моторов автомобилей часто приезжавших сюда на выходные американцев.