В объятьях зверя
Шрифт:
Уложив Никки спать, Елена вышла из дома, чтобы немного подышать свежим воздухом перед сном и просто насладиться этим вечером, который так легко уносил куда-то далеко все ее тревоги и страхи.
Выйдя во двор, она увидела Деймона, сидевшего на качелях. Когда он встретился с Еленой взглядами, по его губам скользнула едва заметная улыбка, и он слегка похлопал ладонью по свободному месту рядом с собой. Это движение было очень знакомо ей: когда, по вечерам, Деймон устраивался перед телевизором, чтобы посмотреть какой-нибудь фильм, или садился у камина с чашкой чая, он неизменно
— Роуз останется завтра с Никки? — спросил он.
— Да, — Елена кивнула. — Роуз очень выручила меня: я бы не хотела брать Никки с собой в суд.
Деймон взглянул на Елену и покачал головой в знак согласия.
— Уверен, они с Роуз отлично проведут время.
Между ними на несколько секунд повисло молчание, и они отвели друг от друга глаза, каждый думая о чем-то своем. Деймон смотрел куда-то вдаль, на улицу, которая уходила широкой полоской, Елена — на розовевшее небо.
— Ты боишься? — вдруг услышала она голос Деймона и вновь повернула голову в его сторону.
Сальваторе внимательно смотрел на нее, едва прищурившись.
— Нет, — пожала плечами Елена.
Сейчас такое спокойствие было удивительно отчасти и для нее самой. Еще недавно она, как могла, хотела отсрочить день суда, признаваясь лишь самой себе: она боится вновь встретиться со Стефаном. Боится понять, что бессильна против него. А сейчас словно кто-то другой внушал ей: все будет хорошо. И она верила в это так сильно, как только умела. Быть может, верить в это ее научил именно человек, который сейчас сидел неподалеку от нее, и был, как раньше, — просто рядом.
— Я верю в правду, Деймон. И она на нашей стороне.
Деймон не показал этого, но в этот момент ему очень захотелось улыбнуться. Он всегда хотел видеть Елену такой — сильной, не боящейся своей прошлой жизни, готовой сделать шаг навстречу совершенно новой. Сейчас она не пыталась скрыть страх лишь для того, чтобы успокоить Деймона.
— А что… Будет дальше?.. — негромко спросил он, в глубине души чувствуя, как сам боится этого вопроса, и еще больше — ответа на него. Но еще больнее было понимать, что он его знает.
Елена пожала плечами.
— Я хочу вернуться в Сент-Огастин, — сказала она. — И продолжить работу в госпитале.
— Почему ты не хочешь остаться в Нью-Йорке? Здесь у тебя было бы гораздо больше возможностей достичь чего-то в карьере.
— А разве помочь другому человеку и, возможно, спасти его жизнь — это не достижение?
Елена смотрела Деймону в глаза, и он, наверное, впервые в своей жизни не знал, что ответить.
— Я не мечтаю стать главврачом в госпитале, председательствовать на конференциях и форумах. Я просто хочу заниматься своей работой и понимать, что я кому-то помогаю. Это единственное, что мне нужно.
Уголки губ Деймона изогнулись в полуулыбке.
— Ты лучше меня, — мягко усмехнулся он. — Твои взгляды правильнее, чем у меня. Но я, наверное, никогда не смогу в полной мере понять их.
Гилберт мотнула головой.
— Наверное, и не нужно. Ты ведь… Совершенно
Деймон, поджав губы, задумчиво посмотрел вдаль, но не сказал ничего.
— Я очень соскучилась по Сент-Огастину, — призналась Елена. — Мне очень не хватает его уюта.
— Теперь Нью-Йорк ассоциируется у тебя со Стефаном? — с грустью спросил Деймон.
— Вовсе нет, — ответила Елена. — Но… Сколько бы лет ни прошло… Он вряд ли когда-нибудь станет моим домом. Я чувствую, что здесь я всего лишь в гостях.
— А Никки?..
— Я не хочу лишать Никки семьи, которая любит ее ничуть не меньше, чем я. Парадокс, но ее дом, наверное, как раз здесь, в Нью-Йорке. Знаешь… Около недели назад приезжала Ребекка.
Деймон почувствовал, как по коже пробежали мурашки.
— Мы… — Елена сделала глубокий вдох. — Мы разговаривали около двух часов. Я могу думать о Ребекке все что угодно, но гораздо важнее другое — она безумно любит Никки. И они нужны друг другу. Ребекка просила только об одном: не обрывать все контакты и давать ей общаться с Никки.
— Ты согласилась?
— Не думаю, что это будет случаться часто. Но я не могу и не хочу лишать Никки общения с людьми, с которыми она по-прежнему очень близка. Мы с Ребеккой и Стефаном разберемся в своих отношениях сами. Ребенок от этого страдать не должен.
Деймон опустил взгляд, и по его губам скользнула грустная улыбка.
— В который раз понимаю, насколько многому мне стоит у тебя поучиться…
— Ты научил меня гораздо большему, Деймон.
Деймон ничего не ответил, но в этот момент почувствовал в области сердца ноющую боль. Проходит еще секунда, и Елене вдруг начинает казаться, что они стали друг к другу ближе — теперь они запросто могли коснуться друг друга плечами, будто кто-то из них подвинулся.
Елена вновь подняла взгляд на небо.
— Закат такой теплый… Значит, завтра будет солнечный день, — как-то невзначай, сама не понимая зачем, пробормотала она.
— Угу, — задумчиво кивнул Деймон. — А знаешь, как обычно говорят про такие закаты в Испании?
— Как? — с интересом спросила Елена, повернувшись к нему.
— А хрен их знает, — протянул он. — Мне Кай рассказывал раз двадцать, а я все никак запомнить не могу.
Елена рассмеялась.
— Теперь у меня будет стимул спросить у него самой.
— Паркер устроит тебе лекцию, будь уверена, — улыбнулся Деймон. — Они с Бон-Бон просто без ума от Испании. Расскажешь потом?
— Обязательно.
И снова тишина, в которой слышится лишь дуновение ветра и где-то далеко — чириканье воробьев. Они не стремятся прервать ее, она не угнетает, не пугает. Им было хорошо друг с другом даже молчать. И сейчас они оба, даже не подозревая об этом, старались гнать от себя одну и ту же мысль, которая разливалась в крови едким ядом. Они оставляли друг другу надежду на то, что они встретятся — и еще не раз. Но каждый из них сейчас понимал: наверное, это последний вечер, который они проведут вместе. И как никогда сильно, сейчас хотелось лишь одного: отсрочить эту боль, выпить эти минуты, как хорошее вино, до последней капли.