В объятьях зверя
Шрифт:
— Какое сегодня число? — вдруг спросила Елена.
Деймон на мгновение задумался.
— Двадцать второе. А что?
— Надо же, — усмехнулась Гилберт. — Завтра будет ровно год, как ты увез меня к себе.
Сердце пропустило удар.
— Ты… Помнишь, какой это был день? — едва слышно проговорил Деймон.
— Он был таким же теплым и солнечным, как этот. И вечером закат был точно такого же цвета.
Деймон на мгновение перевел взгляд на небо, будто ища подтверждение словам Елены.
— Судьба, правда, удивительная штука… — пробормотал он так тихо, что она его, казалось, даже не услышала.
— Деймон, — в какой-то момент произнесла Елена, и спустя секунду вновь оказалась в плену этих удивительно чистых серо-голубых глаз. — Спасибо, что ты приехал сегодня. Мне… Было нужно
— Я знаю.
В какую-то секунду Елена почувствовала на плече прикосновение теплой ладони. Сердце забилось сильнее, а кровь прилила к щекам.
— Елена, — позвал Деймон. — Я… Не могу держать тебя в Нью-Йорке. Это твой выбор. Тем более, что срок моих «полномочий» скоро заканчивается, — он усмехнулся, но скрыть в глазах тоску так и не смог. — Но… Можно тебя попросить пообещать мне кое-что?
Елене казалось, что в какой-то момент из ее тела забрали все силы. Она сидела, не двигаясь, рядом с Деймоном, и, глядя в его глаза, смогла произнести лишь одно слово.
— Да, — выдохнула она.
— Береги себя. Я хочу, чтобы ты была счастлива.
Глаза предательски защипало, и Елена просто не знала, откуда взяла силы, чтобы сдержать слезы.
Деймон был таким близким сейчас и одновременно — уже невыносимо далеким. «Береги себя»… Всего два простых слова, от которых веяло такой теплотой. И сейчас, когда она слышала их, сердце рвалось на куски.
— Все будет хорошо, — прошептал Деймон, накрыв ее ладонь своею.
Елена не смогла ответить ничего: только слабо, чуть заметно кивнуть. Вот только в глубине она чувствовала: обещание быть счастливой без него было ложью.
====== Глава 55 ======
Комментарий к Глава 55 Самая сложная часть сессии позади, а это значит... Правильно, пора на фикбук)) Спасибо, что ждали, и приятного прочтения!
В огромном зале судебного заседания, несмотря на почти летнюю погоду, почему-то очень холодно — до такой степени, что по коже начинают бежать мурашки. Все вокруг было до рези в глазах одинаковым: тона одежды, прямые линии на стенах, которые повторялись снова и снова, кипы документов. В какой-то момент все это сливается в одну безликую, совершенно ничего не выражающую картину, и Елене на мгновение показалось, что она заблудилась в каком-то лабиринте. От этой тревоги она искала спасение лишь в одном: во взгляде Деймона. Они обмолвились лишь парой слов этим утром. Он не шутил, не улыбался — лишь, плотно сжав губы, порой задумчиво смотрел куда-то вдаль, словно искал что-то, а что — наверное, и сам до конца не понимал. Елена видела его разным за то долгое время, что они провели вместе. Она знала, как он на самом деле любит смех, как сам умеет смеяться; видела Елена, и как Деймон становился совсем другим, когда того требовали обстоятельства, — сосредоточенным, жестким, требовательным ко всем, кто находится у него в подчинении и зависит от него, но прежде всего — к самому себе. Сейчас, в строгом черном костюме, который сел точно по фигуре и в котором, кажется, было невозможно найти ни единого изъяна, как обычно, совершенно спокойно, без какого-либо промедления уверенно отвечающий на вопросы судьи и сторон защиты и обвинения, он виделся Елене уже очень знакомым. И вместе с этим она ловила себя на мысли, которая поистине поражала: на самом деле, она еще никогда не видела его таким. Таким отстраненным. Таким холодным. Казалось, что время начало течь параллельно Деймону, а он был лишь сторонним наблюдателем. И лишь однажды заглянув в его голубые глаза, Елена поняла, как она ошибалась. Быть может, в какой-то момент от Деймона действительно осталась лишь внешняя оболочка, маска, которой он очень умело пользовался… Но глаза, его удивительные живые глаза, в которых она в этот момент увидела то, что он сейчас на самом деле чувствовал, говорили обо всем за него. Он тревожился — как и всякий живой человек, хотя тревога эта не превращалась в страх. Он верил в то, что правда, которая была на их стороне, восторжествует. И вместе с этим всякий раз, когда он смотрел в глаза Стефану, в его взгляде загоралось отчаяние. Деймон не отводил взгляд, не просил у Стефана прощения, понимая, что все, что он сделал, — правильно. Но он искренне сожалел.
Девять лет лишения свободы.
Что почувствовала
Негромкий гул голосов, который постоянно прерывается сигналами входящего вызова на мобильных телефонах, суета. Выходя из зала судебного заседания, Елена увидела многих из окружения Стефана. Ребекка, Клаус, Финн… Все они когда-то были близки ей, и Елена искренне верила, что в этих людях обрела настоящую семью. Сейчас она не боялась их, не стыдилась ни одного своего поступка, не жалела о своем решении. Но она до металлического привкуса во рту, до ребяческой дрожи в коленках от омерзения не хотела смотреть кому-то из них в глаза. Равно как и самому Стефану. Страница жизни Елены, связанная с этими людьми, которая когда-то была главной для нее, была не просто перевернута, — теперь от нее оставались лишь тлеющие угольки.
Лишь однажды сердце в груди замерло, пропустив несколько ударов сквозь внезапно нахлынувшую тупую боль, которая в одно мгновение стянула, кажется, всю грудную клетку: это произошло, когда Елена в какой-то миг увидела глаза Кэролайн. Кэролайн изо всех сил пыталась сдержать слезы, но голубые глаза предательски блестели, а губы дрожали. Елена не знала о ней практически ничего, но всякий раз, когда они встречались взглядами, боль Кэролайн словно бы эхом отдавалась в ее душе. Елена знала, какой выбор она сделала, но в глубине души она не ждала от нее другого шага: просто она видела ее взгляд, когда она говорила о Стефане. Она любила его — любила той любовью, которая не знала границ и условий. И теперь Елена хотела лишь одного: чтобы Кэролайн никогда в своей жизни не пожалела об этом выборе.
— Даже как-то не верится, что это произошло…
Услышав немного хриплый — по всей видимости, от сигарет, которыми итальянец в последнее время, судя по характерному горьковатому запаху, исходившему от его одежды, злоупотреблял, — голос Энзо, Елена вздрогнула.
— Почти два года… — задумчиво проговорила она.
— Да, история явно затянулась, — с грустью, усмехнувшись, пробормотал Энзо. — Но… Главное, что все закончилось.
Елена рассеянно кивнула головой, посмотрев куда-то вдаль.
— Елена…
Девушка почувствовала на плече почти невесомое прикосновение теплой ладони Энзо и посмотрела ему в глаза. Он закусил губу, стараясь подобрать слова, которые могли бы помочь Елене понять его, и на мгновение замолчал.
— Наверное, глупо и бессмысленно говорить об этом сейчас, когда прошло столько времени… — несмело начал он. — Но я… Я хотел бы попросить у тебя прощения за… Все это. Я знаю, слова не повернут время вспять и уже вряд ли что-то решат, — суетливо пробормотал он, смущенно на секунду отведя взгляд, — но мне, правда, очень жаль, — уже тише, но все с такой же искренностью произнес он, вновь посмотрев Елене в глаза. — И если я…
— Энзо, — перебила его Елена и совершенно неожиданно для Сент-Джона коснулась его руки, отчего он в тот же момент почувствовал, как по коже будто прошел разряд тока. — Все, что со мной происходило на протяжении последних двух лет… Наверное, больше всего на свете я сейчас мечтаю о том, чтобы однажды отпустить это. И я постараюсь сделать все, чтобы у меня это получилось.
Энзо хотел было что-то ответить на это, но Елена не дала ему это сделать.
— Ты, правда, очень многое сделал для меня, — сказала Елена, глядя ему в глаза, и в ее взгляде, таком теплом и ласковом, он видел, что она не лжет. И от этого внутри по венам разливалось очень приятное, такое нужное тепло. — И тем, что я сейчас имею, я обязана не только Деймону, но и тебе.