В объятьях зверя
Шрифт:
Они несколько секунд смотрели друг другу в глаза, и Энзо не решался сказать что-либо, не отводя взгляд от глаз Елены.
— А все, что связано со Стефаном… Пусть это навсегда останется в прошлом?
Вопрос Елены был мягкий, почему-то очень напоминал вопросы, которые задают родители своим детям. В ее голосе не звучало злости или какого-то упрека.
— Спасибо тебе, Энзо, — прошептала Елена. — За все.
Он облизал пересохшие губы и, не моргая, чувствуя, как меняется ритм сердцебиения, сбивчиво закивал.
— Я рад, что мы с Деймоном смогли… Все исправить, — тихо сказал он.
Уголки губ Елены изогнулись в мягкой
Несмотря на то, что заседание закончилось, сразу из суда уехали лишь немногие. Этаж, на котором находился зал, все еще был оживлен и полон растерянными голосами и взглядами. Все происходившее было для многих словно бы в тумане. Привыкнуть? Понять? Смириться? Что теперь делать, вряд ли кто-то из друзей или родных Стефана знал ясно.
— Кэр…
Клаус аккуратно убрал за ухо прядь волосы девушки и прикоснулся ладонью к ее щеке.
— Это не конец. Мы с Маркосом посоветуемся насчет того, что можно сделать. Можно ведь обжаловать приговор, чтобы была возможность смягчить его.
Кэролайн с шумом выдохнула, рассеянно кивая. Клаус смотрел на нее, и сердце рвалось на куски. Она была совершенно разбита, подавлена, растоптана. И вместе с этим он был поражен ее самоотверженностью. То, что происходило с Кэролайн сейчас, ломало ее, рушило все ее самые хрупкие мечты, причиняло боль, которую, казалось, она уже не способна была вынести, потому что день ото дня она становилась лишь сильнее. Но она оставалась верна пути, который выбрала, и человеку, которому дала одно простое обещание. Клаус просто не мог представить, откуда в этой хрупкой совсем еще девчонке столько сил, но она продолжала бороться хотя бы за маленькую надежду однажды вновь стать счастливой — сама с собой, с окружающими, которые не понимали ее выбор, со страхом и отчаянием. И сейчас больше всего на свете хотелось помочь ей в этом, просто показать, что она никогда не будет одна. Клаусу было не нужно взаимности: он лишь хотел быть рядом, пока это нужно Кэролайн.
— Я понимаю, — нервно дернув плечами, ответила она. — Просто… Наверное, мне будет нужно время, чтобы… Как-то осознать это… Привыкнуть…
— Не нужно к этому привыкать, — мотнул головой Клаус, — это не лучшее чувство. Просто нужно немного потерпеть. Пройдет время, и Стефан вернется. К тебе, его семье, к нам. Даже если это произойдет не сразу.
— Я должна была быть готова к этому, — как-то неловко вдохнув, пробормотала Форбс. — Но сейчас меня все равно будто ледяной водой облили, — призналась она, посмотрев Клаусу в глаза и, словно на автомате, покачав головой.
В какой-то момент Кэролайн опустила взгляд.
— Клаус, ты себе не представляешь, насколько мне страшно за него… — прошептала она, и в эту секунду Клаусу показалось, что его сердце перестало биться.
Кэролайн не говорила ему о том, что любит Стефана, но сейчас в этих простых словах, которые были искреннее любого признания, он услышал все, что она хранила в своем сердце. Больно ли ему было слышать это теперь, спустя столько лет, которые связывали их? Клаус никогда не верил в то, что способен отпускать.
Ему лишь было под силу на время пригасить огонь, который, несмотря ни на что, продолжал тлеть в душе, со временем прожигая в ней огромные дыры, восполнить которые, наверное, не смогло бы уже ничего, и так много раз грозившее разразиться новым пламенем, которое
— Кэролайн, послушай, — попросил он. — Я понимаю, что сейчас верить в лучшее очень сложно. Ты, наверное, и сама понимаешь, что вряд ли возможно будет кардинально изменить приговор даже после обжалования, — будет шанс только как-то сократить срок. Но важно не это. Нам под силу преодолеть то, что произошло, только сделать мы это должны вместе. Стефан по-прежнему наша семья. Мы по-прежнему его семья. А значит, мы справимся.
Кэролайн слушала Клауса и не верила, что сейчас все это происходит с ней. Могла ли она еще буквально несколько месяцев назад подумать, что вновь когда-нибудь будет настолько близка с этим человеком, почувствует, как сильно он нужен ей? Могла ли представить, что он станет для нее главной и самой надежной опорой в безумии, в которое превратилась ее жизнь в считанные дни? Он не требовал ничего взамен, не допускал даже мысли о том, чтобы как-то обернуть сложившуюся ситуацию в свою пользу. В дружбе Клауса и Стефана не оказалось места подлости, предательству и злобе.
— Я не знаю, откуда ты такой, — как-то по-детски, сказала Кэролайн, утерев слезы, и по ее губам скользнула грустная улыбка. — Но… Клаус, спасибо, — выдохнула она. — Спасибо за то, что ты был рядом все это время, что не отвернулся. Я…
Кэролайн поджала губы и с горечью усмехнулась.
— Что и говорить, я, наверное, слабачка.
Клаус пристально посмотрел ей в глаза.
— Слабаки уходят, — спокойно сказал он. — Твой выбор был иным.
Быть может, Кэролайн сама не понимала, в чем кроется ее сила, почему Клаус был так уверен в том, что у Стефана, несмотря ни на что, есть шанс на счастливую жизнь. Ее друзья хватались за голову, когда узнавали о том, в какую передрягу попал Стефан. Что их ждет дальше? Кэролайн не знала и сама. И все же она не представляла, что может поступить как-то по-другому. И одно это ясно показывало Клаусу: у Стефана есть шанс спастись. И спасет его в первую очередь даже не семья, не друзья, не работа. Его спасет она. Белокурая девчонка с большими небесно-голубыми глазами, чем-то напоминающая принцесс из диснеевских сказок. Еще совсем ребенок… Только очень сильная и мудрая.
Кэролайн не сказала ни слова, а лишь потянулась к Клаусу и крепко обняла его, почувствовав тепло его тела и колючую щетину.
— Мы будем рядом.
Кэролайн вновь подняла застланные пеленой слез глаза на Клауса и несколько секунд, не отводя взгляд, смотрела на него. Кто — «мы»? Он, его семья, другие друзья Стефана? С кем они будут рядом? С ним? С Кэролайн? Сейчас, глядя Клаусу в глаза, Кэролайн понимала, насколько многое значит эта фраза… И как сильно ей сейчас нужно было ее услышать.
Когда Клаус и Кэролайн отстранились друг от друга, они увидели неподалеку Элайджу, который с кем-то разговаривал по телефону. Встретившись глазами с братом и Кэролайн, он лишь холодно кивнул им и пошел по направлению к выходу. Клаус с грустью отвел глаза.
— Вы с Элайджей до сих пор не общаетесь? — негромко спросила Форбс.
— Нет, — Клаус мотнул головой. — Элайджа сказал, что «не собирается участвовать в этой вакханалии», — с горечью усмехнулся он.
Кэролайн почувствовала, как в груди защемило сердце.