В объятьях зверя
Шрифт:
Деймон мельком взглянул на настенные часы.
— Думаю, либо гуляет по Риму, либо уже на всех парах мчится к себе домой.
Спросить что-то еще Елена не осмелилась.
Время совершенно неожиданно для Елены начинает течь быстро, и она не успевает заметить, как наступает вечер. В течение дня телефон Деймона ежеминутно разрывался от звонков. Кому-то он отвечал приветливо и дружелюбно, с кем-то шутил, кому-то раздавал указания, а кого-то ругал самыми последними словами, едва сдерживаясь от крика. И каждый раз он был таким… Разным. То спокойный и дурашливый, то жесткий и бескомпромиссный, то свирепый, словно разъяренный зверь.
Совладать со страхом было сложно. Даже оказавшись в ванной, Елена незаметно заперла дверь с внутренней стороны, чтобы Деймон, даже сделав усилие, не смог открыть ее.
Ванная
Елена постаралась как можно менее заметно выскользнуть из ванной и прошла в гостевую, чтобы переодеться. Однако, едва она оказалась в гостевой, то услышала отдаленный шум воды из душа: значит, Деймон все-таки видел ее и, поняв, что ванная комната ей больше не нужна, отправился туда сам.
Гостевая, хоть и была, как и весь дом, обустроена в стиле хай-тек, который не очень любила Елена из-за его минимализма и какой-то холодности, оказалась весьма уютной: с двуспальной мягкой кроватью, телевизором, шкафом и даже рабочим столом. Из окон, как на ладони, открывался огромный сад, в котором, как выяснилось, кроме дубов росли и вишни, и начинал зацветать жасмин.
Благодаря тому, что она поспала днем, слабость у Елены начала идти на спад, и в сон ее уже не клонило. Ей хотелось рассмотреть дом подробнее: она всегда питала интерес к деталям и могла подолгу рассматривать узоры на стенах, формы ламп, картины, если такие были. Как раз рядом с гостевой на стене в деревянной рамке еще утром Елена увидела небольшую картину, написанную маслом: маленькая бухта в море, с одной стороны закрытая горами, видневшимися вдалеке. Морские волны отливали зелено-голубым оттенком, а на них качались две небольшие рыбацкие лодчонки. Мощеная набережная, которая находилась выше пляжа, где играли несколько малышей, была увита нежными фиолетовыми цветами, внешне напоминавшими флоксы — яркое ароматное растение, которое она видела в далеком детстве на средиземноморском побережье. На лазурном небе не было видно ни облака, а яркое солнце светило в зените. На скамеечках в шахматы играли старики, а по набережной прогуливались молодые пары. Маленькие двухэтажные дома с ярко-красными черепичными крышами были затеряны в листве изящных олив, а немного поодаль виднелись пинии и стройные кипарисы. От солнечной живой картины невозможно было отвести взгляд. Елене на мгновение показалось, будто бы лучи этого солнца коснулись ее кожи, и ей впервые так захотелось вдохнуть полной грудью морской бриз, услышать крик чаек… И почувствовать себя свободной — как этот ветер, как эти волны… Как эти люди, живущие на затерянных островах Средиземноморья и не знающие бед, бесконечно добрые и улыбчивые.
— Картина понравилась?
Елена даже не заметила, как сзади к ней подошел Деймон. Услышав его голос, она вздрогнула и обернулась.
Он стоял перед ней, совершенно обнаженный — лишь белое махровое полотенце было крепко обвязано вокруг бедер. На груди и руках со взбухшими венами, выступавшими даже на плечах, блестели капельки воды, а густые черные волосы были взлохмаченными и влажными. У Деймона не было тех пресловутых шести кубиков пресса, о которых мечтает, наверно, большинство девушек, рисуя в своем изображении принца из сказки, — они только начали прорисовываться, но и без них он выглядел невероятно… Притягательно. Сексуально. До невозможности красиво — настолько, что мозг на мгновение отключался, и внутри закипала тягучая лава, которая тут же начинала течь по венам вместо крови. Деймон поймал на себе изучающий, удивленный и испуганный взгляд Елены и усмехнулся. Это продолжалось всего каких-то несколько секунд, но этого ему было вполне достаточно, чтобы понять, что она ощутила в этот момент.
Елена встрепенулась и мгновенно отвернулась.
— Прости, я не знала…
— Простить за то, что ты увидела меня после душа? Действительно, серьезная провинность, — с сарказмом покачал головой Сальваторе, пройдя на кухню и
— Да, картина красивая, — пробормотала девушка, сделав пару вдохов и выдохов, тщетно пытаясь привести пульс в норму.
— Мне ее подарил один мой друг из Италии. Он живет в Пескаре, этот город — один из главных портов страны. Должен сказать, очень уютное место, — сказал он, подойдя ближе к Елене и взглянув на холст.
Девушка почувствовала, как сердце ускорило свой темп, но теперь она не могла понять, отчего это произошло: оттого, что она боялась его, или оттого, что он находился так близко, и его дыхание обжигало ее распаленную кожу.
— Он… Сам ее написал? — спросила она, пытаясь отвлечься и успокоиться.
Сальваторе кивнул.
— Вообще, по профессии он врач. Тоже, кардиолог, кстати. Добрейшей души человек, даже не скажешь, что итальянец по национальности — очень спокойный. На досуге Джанлука занимается живописью, он в большей степени пейзажист. Некоторые картины он дарит своим друзьям, но это случается достаточно редко. Я вообще не ценитель живописи, но положить ее на чердак рука не поднялась.
— У него отлично получается… Это тоже Италия, да? — Елена кивнула в сторону картины.
— Да. Ты когда-нибудь была там? — Деймон отставил стакан на ближайший журнальный столик.
Елена отрицательно мотнула головой.
— Жаль… — прошептал мужчина, и в следующее мгновение ей показалось, что по ней пустили разряд электрического тока, когда она ощутила у себя на плечах тепло его ладоней. — Это невероятно красивая страна. Такая же, как и ты.
— Деймон, нет, — выдохнула Гилберт, обернувшись и высвободившись из его объятий.
По его губам скользнула усмешка.
— Елена, ты в моем доме, — произнес он, подойдя к ней и забрав за ухо прядь ее каштановых волос. — И, по-моему, уже глупо бегать от меня.
— Деймон, пожалуйста… — чувствуя, как начинает дрожать всем телом, пролепетала Гилберт.
Сальваторе не дает ей договорить. Он прижимает ее к стене своим весом и затыкает поцелуем, который словно бы выбивает остатки воздуха из легких. Из груди Елены вырывается сдавленный стон, она пытается сопротивляться и оттолкнуть его, но Деймон явно сильнее. Руки и ноги становятся ватными, и она понимает: он победил. Теперь она действительно в его власти. Он чувствует это и, запустив руку в ее волосы, жадно целует, не желая упускать ни секунды, исследует языком ее рот, касается десен и неба, и Елена ощущает горьковатый привкус виски и мяты. Он невыносимо близко, и ей кажется, что она слышит стук его сердца, который становится все быстрее. В нос ударяет запах дорогого одеколона — смесь лимона, кедра и его излюбленного сандала, но вместе с ним она ощущает его собственный запах — он не поддается описанию, но оказывается в разы приятнее ароматов любой косметики. И это возбуждает только сильнее. Она кладет ладонь ему на грудь, и теперь его сердце бьется прямо под ней, передавая Елене каждый удар, словно сильнейший импульс. Где-то в низу живота начинает приятно ныть, и внутри разгорается чувство стыда. Словно огонь, пылает его борьба со страхом и с желанием, но последнее все-таки побеждает. Понимая, что бороться с ним уже бессмысленно, она неловко отвечает Деймону на поцелуй, и он отстраняется.
— Видишь, — тяжело дыша, усмехнулся он, облизнув свои покрасневшие губы, — это совсем нестрашно.
Елена жадно хватает ртом воздух, словно бы пытаясь надышаться на целую жизнь вперед, будто бы сейчас ей предстоит погружение под воду, и смотрит в его бездонные лазурно-серые глаза, и ей кажется, что она вот-вот потеряет сознание. Она не отводит от них взгляд: ее душа полностью обнажена перед ним, и единственное, чего он хочет сейчас — это забрать ее без остатка, сделать своей и физически, и духовно. Деймон одним движением стягивает с нее футболку и остервенело бросает ее куда-то сторону, вслед за ней отправляет бюстгальтер, покрывая мелкими поцелуями ее шею, плечи, ключицы. Она запускает руку в его влажные мягкие волосы, и для нее сейчас нет ощущения приятнее. Она шепчет в тишине его имя, и Деймон чувствует, как каждый ее вздох, каждый стон просто уничтожает его, заставляет исчезнуть, растворяясь в кипучей лаве. Но едва ей стоит прикоснуться к нему — и он возрождается вновь. В помещении прохладно, и по коже начинают бежать мурашки. Проходит один миг — Деймон подхватывает девушку на руки, она рефлекторно хватается за его все еще скользкую от воды спину. Его руки настолько крепкие, что Елене начинает казаться, что она растворяется в нем, перестает быть самой собой и становится его частью.