В огне
Шрифт:
— Бэрронс разрешил тебе водить «вайпер»? — произнес за моей спиной Лор.
Взявшись за ручку двери, я обернулась и прокрутила на пальце колечко с ключами.
— Частная собственность. Девять десятых закона.
Уголки его рта дрогнули.
— Ты слишком долго с ним общалась.
— Где Фейд? Вы его поймали?
— Книга сделала его мертвым.
— И когда вы ждете еговозвращения?
— Докладывай, что ты узнала в аббатстве.
— Ты думаешь, что я буду перед тобой отчитываться?
— До тех пор пока не вернется Бэрронс и не возьмет тебя под контроль.
— Так вы уверены, что он меня контролирует? — Я взбесилась.
—
— Ах, прости великодушно, но, если ты попытаешься меня убить, для меня это будет чертовски личным.
— Мы не пытаемся тебя убить. Пока. Докладывай.
Я фыркнула и отвернулась, отпирая дверь.
Лор оказался за мной. Его рука накрыла мои пальцы на дверной ручке. Его губы оказались у моего уха. Он зарылся лицом в мои волосы и вдохнул.
— Ты пахнешь не так, как другие люди, Мак. Интересно, почему? Я не такой, как Бэрронс. Риодан весь из себя цивилизованный. У меня нет проблем Кастео, а Фейд все еще где-то болтается. Смерть для меня — как утренний кофе. Мне нравится кровь и звук ломающихся костей. Это меня заводит. Скажи мне, что ты узнала о пророчестве, и в следующий раз принеси книгу ведуньи. Если ты хочешь, чтобы твои родители остались... целыми и невредимыми, тебе лучше сотрудничать только с нами. Всем остальным ты будешь лгать. Ты принадлежишь нам. Не заставляй объяснять тебе это. Есть вещи, которые тебя сломают. Ты не поверишь, до чего могут довести некоторые виды пыток.
Я повернулась к Лору. Поначалу он не пускал меня, заставляя прижиматься к его телу и бороться. Он излучал напряжение, как Бэрронс и Риодан. И я знала, что ему это нравится, на том примитивном уровне, который мне непонятен.
Есть вещи, которые тебя сломают.Я чуть не рассмеялась. Он понятия не имел, насколько меня сломала вера в то, что Бэрронс мертв.
Но стоило мне взглянуть Лору в глаза, и я решила отложить разборки до возвращения Бэрронса.
— Ты думаешь, что Бэрронс испытывает ко мне слабость, — сказала я. — Вот что тебя беспокоит.
— Это запрещено.
— Он презирает меня. Он думает, что я спала с Дэрроком, помнишь?
— Ему небезразлично то, что ты спала с Дэрроком.
— И небезразлично, что я сожгла его ковер. Бэрронс часто злится из-за вещей, которые считает своей собственностью.
— Вы оба сведете меня с ума. Пророчество. Говори.
Лор допрашивал меня почти полчаса. В свою спальню на четвертом этаже я поднялась уставшей до предела. В комнате царил беспорядок, всюду валялись обертки от батончиков, пустые бутылки от воды и одежда. Я умылась, почистила зубы, натянула пижаму и уже хотела было забраться в кровать, но вспомнила о карте Таро, которую прошлой ночью дал мне парень с чудесными глазами.
Я вынула ее из кармана плаща. Черная рубашка карты была покрыта серебряными символами и рунами, которые напомнили мне одну из трех форм «Синсар Дабх» — древний черный том с массивными замками.
Я перевернула карту. Сверху на ней была надпись « МИР».
Это была красивая карта с красно-черной окантовкой. Посреди белого ландшафта с голубоватыми тенями, от которых он казался ледяным и запретным, была нарисована женщина, стоящая в профиль. На фоне звездного неба, прямо перед ее лицом, вращалась планета, но женщина смотрела на что-то вдалеке.
В любом случае карта предполагала слишком большую ответственность. Пророчество прояснило, что моя роль будет совсем небольшой. Я сунула карту между страниц книги, лежащей рядом с кроватью, и накрылась одеялом с головой.
Мне снова снилась печальная красавица, и снова меня мучила странная раздвоенность. Я видела мир ее и своими глазами, чувствовала ее печаль и свое замешательство. «Иди, ты должна спешить, ты должна узнать».
Я чувствовала, что это срочно.
«Только ты сможешь это сделать. Другого пути нет...»Ее слова эхом отражались от утесов, с каждым повтором становясь все слабее. «Пыталась... так долго... так трудно...»
Рядом с ней (нами) возник Принц Невидимых.
Это не был один из трех насильников. Это был четвертый. Тот, кого я никогда не видела.
Тем странным образом, который бывает только во сне, я знала, что это Война.
«Беги, прячься!»— закричала женщина.
Но я не могла. Мои ноги словно пустили корни, а взгляд был прикован к нему. Он был прекраснее троих Принцев и ужасал куда больше, чем они. Как и другие Фейри, он смотрел вменя, а не на меня, и его взгляд был похож на лезвия, кромсающие самые заветные надежды и тайные страхи. Я знала, что «специализацией» Войны было не только разжигание розни между народами. Он находил разные стороны одного человека, чтобы повернуть их друг против друга.
Это был идеальный трикстер, уничтожитель.
И я поняла, что бояться следовало не Смерти. Жизнь уничтожает Война. Смерть лишь чистильщик, уборщик, финал пьесы.
На шее Войны был черный ошейник, переплетенный серебром. Калейдоскоп цветов струился под кожей, окруженной золотым свечением, а на спине я увидела черные крылья. У Войны были крылья.
«Ты опоздала»,— сказал он.
24
На следующее утро я проснулась от какого-то шума и села, озираясь. Звук повторился дважды, прежде чем я поняла его происхождение. Кто-то бросал камешки в мое окно.
Я потерла глаза и потянулась.
— Иду, — пробормотала я и отбросила одеяла.
Я догадалась, что это Дэни. Раз уж мобильная связь отсутствует, а в магазине нет звонка, то достучаться до меня, не врываясь внутрь, можно было только так.
Я отодвинула занавеску и взглянула вниз.
В'лейн полулежал на капоте «вайпера», опираясь спиной на ветровое стекло. Машина принадлежала Бэрронсу (хотя это мы еще уточним), но я тут же представила, какой штраф стребую с В'лейна за каждую царапину. Я люблю спортивные машины. Такую мощь нельзя не любить. Я решила, что «вайпер» пока в безопасности, поскольку мягкое белое полотенце, небрежно завязанное на талии В'лейна, ничего не могло поцарапать. Идеальное тело Фейри было припорошено золотом, глаза сияли, как алмазы под солнцем.