В океане "Тигрис"
Шрифт:
И не однажды еще являлись на здешнюю землю завоеватели, и тех, кого народ не мог выгнать, он медленно ассимилировал.
На центральной площади Мохенджо-даро высится ступа, буддийская культовая постройка. А стоит эта ступа на пирамиде. Кирпичная, с двухэтажный дом, пирамида служит ступе фундаментом, поднимает ее на своих плечах.
Так и цивилизация — каждая служит пьедесталом для другой.
Идея такова: мы с Королевым, не дожидаясь остальных, садимся в его автомобиль и возвращаемся в Карачи. Саша торопится, у него дела, у меня тоже, а Тур совсем изволновался, следя, как бы посторонний журналист не попал вместе с экипажем «Тигриса» в кадр.
Прощай, Мохенджо-даро. Но прежде — о событиях последних двух часов.
ПЕЧАТКА С КОРАБЛИКОМ
В музее Мохенджо-даро собрано множество любопытного, добытого при раскопках. Блюда, кувшины, украшения, каменные гири, статуэтки, оружие — и сотни амулетов-печатей.
Тур шел по музею, как собака по следу. Потом он хвастался, что его вело предчувствие. Предчувствие не обмануло.
В витрине под стеклом лежала печатка, на которой различалось изображение плетеной лодки, с хижиной на палубе, с загнутыми кверху носом и кормой, — вылитый «Тигрис».
ЧТО ЗНАЧИТ ПЯТНИЦА
Тур, завидев кораблик, аж задрожал. Немедленно сфотографировать! Зачем же мы сюда ехали, коль не за этим.
Тут возникли сложности.
Печатка, повторяю, лежала в витрине, под стеклом. Стекло бликовало. Мешало съемке.
Мы попросили открыть витрину. Нам ответили, что это совершенно невозможно, категорически запрещено правилами.
Санкционировать нарушение правил мог только лично министр туризма, и никто иной. Позвонили в министерство. Министерство не отозвалось. Была пятница, выходной, о чем нам вежливо напомнили.
Тур произнес речь.
— Все прекрасное и ценное из того, что мы до сих пор видели, ничто для меня по сравнению с этой печатью, — заявил он работникам музея и нам, на случай, если кто-то вздумает штрейкбрехерствовать. — Я занимаюсь палеонавигацией и без хорошего фотоснимка отсюда не уйду.
В конце концов Хейердал в Мохенджо-даро — ситуация не совсем заурядная. Наши сопровождающие это понимали. Они посоветовались тихонько и сообщили свой план.
План заключался в том, что мы выходим из зала, а хранители открывают витрину и приближают экспонат к стеклу. Затем витрина вновь запирается, и нас приглашают снимать.
Тур, ободренный частным успехом, попробовал его развить: «Давайте мы заодно сфотографируем печать в ваших руках». Но здесь уже хозяева не уступили.
Мы покинули зал и через несколько минут вернулись. Печать лежала, прижатая к стеклу вплотную. Видно ее стало получше.
Карло вынул свои фотокамеры, специальные объективы, удлинительные кольца, фильтры для уничтожения бликов, и снимок был сделан. Тур торжествовал: одолел-таки бюрократизм.
ЗАБЫЛ НАПИСАТЬ
Когда мы еще сюда ехали, то остановились — мало ли зачем — у какого-то болотца, заросшего камышом.
— Узнаете? — заулыбался Хейердал.
Совершенно феноменально: иракский берди, один к одному! Способность Тура натыкаться на искомое поистине внушала мистический трепет.
— А может, камыш здесь исконный житель?
— То-то и оно, что нет. Берди, насколько помню, в долине Инда не растет.
— Что ж, ты хочешь сказать, что…
— Именно! Его сюда завезли. Высеяли ненароком или намеренно, и он прижился!
— И пять тысяч лет дожидался встречи с нами, — пробормотал скептик Карло, но ввязываться в полемику не стал.
Через сутки ему выпало удовольствие глядеть сквозь фотовизир на изображение кораблика, построенного, возможно, как раз из этого берди.
Позднейшее примечание. Оглядываясь на экспедиционные месяцы, не могу не дивиться обилию счастливых совпадений. Будто некий тайный покровитель, вроде капитана Немо на таинственном острове, подбрасывал нам новые и новые факты, чтобы укрепить во мнении: да, путешествие задумано верно; да, камышовые суда, очевидно, совершали океанские плавания; да, между Индостаном и Двуречьем существовали мореходные связи.
Последнее, впрочем, в аргументах не нуждается, ибо доказано давно.
ЧТО ПОДТВЕРДИЛ КОРАБЛИК
При раскопках древне шумерских городов найдено множество предметов явно индийского происхождения, а при раскопках древнеиндийских — месопотамского.
Санскритологи доказали: библейский царь Соломон, любуясь подаренными ему павлинами, обезьянами, изделиями из слоновой кости, именовал их «по-арийски», а точнее, как знаем сегодня, по-дравидски.
Масса наблюдений, археологических, лингвистических, палеоботанических и других, свидетельствуют в пользу того, что за двадцать столетий до Неарха, флотоводца Александра Македонского, флотилии, как сказали бы сейчас, под дравидским флагом пересекали Аравийское море от берегов Индии к устью Шатт эль-Араба.
Ни разу, по крайней мере по имеющимся в распоряжении сведениям, корабли эти не доставляли на себе воинов и оружия.
В обмене, кроме долины Инда и Месопотамии, участвовал, видно, и Древний Египет. Три великие цивилизации объединяли усилия. Египтяне, шумеры, дравиды — грандиозный треугольник, волшебнее Бермудского: если в Бермудском, по слухам, кое-что кое-когда исчезает, то здесь, наоборот, весьма многое возникало с тем, чтобы остаться достоянием человечества навсегда.
СНОВА ПРО ЭЛЬ-УБЕЙД
Вдруг показалось, что повторяюсь. Не поленился, перелистал первую тетрадку дневника и прочел, что там написано об эль-убейдцах.
Почти ничего не написано.
Эль-убейдцы (убаидцы?) — прото-шумеры, чьи следы найдены при раскопках в Двуречье, близ селения Эль-Убейд. Говорили они, как доказано, на языке, который отличался от языка потомков, но участвовал в образовании его основного словарного фонда. Например, географические названия Ур, Урук, Ниппур — слова не шумерские, шумеры получили их в наследство от пращуров. А на языке пращуров эль-убейдцев что они значат? Опять же просто названия, непереводимые. «Ур», и все тут. Ну, а по-дравидски? А вот по-дравидски «ур»— «поселение», «город». Наконец-то добрались до истока.