В оковах тишины
Шрифт:
Хитч едва нахмурился и исподлобья посмотрел на Конгрина, что не ускользнуло от зоркого взгляда Романа. Скорее всего, Хитчу не понравилась болтливость Конгрина. Однако сам он больше ничего не сказал — лишь лёг на спину и прикрыл глаза.
Роману казалось странным, что их группа ехала отдельно: гораздо безопаснее было бы перемещаться вместе. Среди уезжающих были и рыцари, которые держались вместе. Охрана Эвернарда не шла ни в какое сравнение с группой сопровождения рыцарей.
— Почему мы не объединились с другими? — спросил Роман.
— Могли
— По одной дороге тащимся, — вдруг произнёс Хитч, не открывая глаз. — Коли что, друг другу поможем, это и ослу ясно.
— И то верно, — согласился Конгрин.
Разговор больше не клеился, и они продолжили молча ехать вперёд под начавшимся дождиком.
Дважды в пути они делали короткий перерыв, чтобы справить нужду и перекусить чем-нибудь съестным, но первая полноценная остановка произошла только под самую темень. Они остановились возле мелкой реки, когда Горф скомандовал: «Привал!» Все слезли с телеги, и Роман сбросил ткань, которая укрывала припасы и посуду.
Не дожидаясь указаний, Роман достал казан и утварь. Среди припасов нашлись специи, овощи, крупа, топлёное масло и вяленое мясо. Даже без своей абсолютной памяти он бы вспомнил, что надо делать: обжарить мясо, обжарить овощи, добавить специи, крупу и залить всё водой.
Пока Конгрин ушёл собирать дрова, Роман схватил ведро и спустился к реке, чтобы набрать воды. Роман почувствовал, как Уилсон откликнулся внутри — он хотел выбраться наружу.
— Сейчас нельзя, Уилсон, — прошептал Роман. — Потерпи немного. Ещё не время.
Он почувствовал недовольный отклик Уилсона и поднялся по холму обратно. Когда костёр был разведён, Роман поставил на огонь таганок и водрузил на него казан. Романа никто не отвлекал, поэтому он спокойно занялся приготовлением пищи. Хитч и Конгрин поили коней, Эвернард что-то обсуждал Горфом, эльфы возились со своими вещами, а Яна пропала из виду — скрылась в опушке леса.
— Вкусно пахнет, — сказала дочь Эвернарда, подойдя поближе и на секунду заглянув в казан. — Здесь же есть мясо?
— Есть, госпожа Элис, — произнёс Роман, добавив в казан воды и закрыв его крышкой. — Скоро будет готово.
— Папа сказал, что тебя зовут Роман, — произнесла она, крутанувшись вокруг себя.
— Верно, госпожа Элис, — кивнул он.
Элис раскрыла маленькую книжку и достала что-то похожее на карандаш. Перелистнув несколько страниц, она начала писать.
— Роман, — вслух произнесла Элис, а потом что-то сказала на другом языке.
— На каком языке пишите, госпожа?
— А? — отвлеклась Элис. — На остроском!
— Однако говорите вы со мной на ийдофском. У вас все умеют говорить на ийдофском, госпожа? — спросил Роман?
— Все, — закивала Элис, подтвердив прежние догадки Романа. — Но мастер Дравен говорит,
— Правда?
— Ну, — смутилась Элис, — немножко.
— Можно посмотреть на остроский язык?
Элис помедлила, забавно свела брови и хотела что-то сказать, но потом закрыла рот и, перелистнув страницу назад, протянула ему книжку. Роман пробежался глазами по нескольким написанным строкам, размашисто написанных детской рукой, и сказал:
— Похож на ийдофский.
— Ты умеешь читать? — удивлённо и почему-то шёпотом спросила Элис. — Я думала, что… что ты просто хочешь посмотреть.
— Умею, — так же тихо ответил ей Роман. — И писать умею.
Роман разобрал первые строки на странице: «Яна Кэлэрдайн».
— Для каждого своя страница? — спросил Роман.
Элис активно закивала и заулыбалась.
— Научите меня остроскому, госпожа? — спросил он.
— Да! — засияла Элис. — У меня есть книги!
Элис хотела побежать в сторону фургона, но Роман остановил её:
— Госпожа Элис, сейчас уже поздно. Давайте лучше поедим.
Элис тяжело вздохнула, однако спустя мгновение согласно закивала. Роман отметил, что она не выглядела избалованной и оставила после себя приятное впечатление. Чем-то Элис напоминала его сестрёнку в детстве: такая же непоседливая и открытая.
Через несколько минут ужин уже приготовился, а остальные уселись возле второго костра. Романа обрадовал тот факт, что никто не жаловался на его стряпню. За разговором они успели обсудить взрыв портала, лисонцев, торговлю и даже странные указы градоправителя — барона Норвана. Время от времени Галэн о чём-то тихо говорил со своими дочерями, переходя на эльфийский, а Роман запоминал их слова и следил за жестами — ночью и в темноте ничто не ускользало от его ушей и глаз.
Перед сном Роман помыл посуду на берегу реки, а потом вместе с Конгрином и Хитчем подтолкнул телегу поближе к костру, чтобы укрыться от ночного дождя. Он постелил под телегой оленью шкуру, прилёг и укрылся тонкой старой тканью, которую нашёл среди мешков.
— Совсем с собой ничего не взял? — спросил Конгрин, ложась рядом. — Тут есть чем укрыться. Может, тебе дать чего потеплее?
— Всю жизнь в холоде сплю, — слукавил Роман. — За меня не беспокойся.
— Ну смотри, — сказал Конгрин.
Роман дождался, пока голоса утихнут, и закрыл глаза. Согреваемый теплом элементаля, он быстро уснул и спустя некоторое время увидел Заувен. К удивлению Романа, во сне была не ночь, а день. Кажется, это был московский парк — он был таким, каким Роман видел его последний раз: светлый, зелёный, с аккуратными дорожками и скрывающимися в тени людьми.
— На этот раз я не стала менять твой сон, — сказала Заувен. — В твоём мире много интересного.
Роман невольно огляделся и ощутил неуютное щемящее чувство утраты: это место напомнило ему о друзьях и семье.