В оковах тишины

Ларц Максим

Ангэрэт бессильно упала на бок, и Роман отнёс её поближе к костру. Галэн успел прийти в себя и провёл пальцами по своему животу.

— Она сделала это, — шёпотом произнёс он.

Виана отчаянно закивала, будто именно она была виновата во всём.

— Кто?..

Виана посмотрела в сторону Глова, который теперь не подавал никаких признаков жизни.

— Эта магия смердит, — вдруг мрачно сказала Яна. — От неё веет смертью.

Повисла гнетущая тишина. Ни Виана, ни Галэн не осмелились сказать ни слова. Роман ничего

не слышал о подобной магии, поэтому не до конца понял, что именно встревожило Яну.

— Это магия была во благо, — наконец произнёс он. — На её месте я поступил бы точно так же.

— Во благо? Поступил бы точно так же? — изумлённо переспросила Яна. — В Остросе за такое казнят!

— Всё, что произошло сейчас, останется в секрете, — сказал Роман. — Никто не вправе осуждать госпожу Ангэрэт за её выбор.

Яна поочерёдно посмотрела на всех, а потом, зло пнув пустой котелок, последовала к фургону.

— Конгрин, сначала надо заняться твоей раной, — произнёс Роман. — Хитч, собери всё оружие и осмотри тела. Если найдёшь что-то полезное, положи в мешок.

— Хорошо… командир, — произнёс Хитч.

Глава 21

Как бы Роману ни хотелось, но ему пришлось покопаться в личных вещах Горфа — как минимум, им нужен был тот самый странный компас.

Они решили похоронить его среди берёз. Чтобы размягчить землю, пришлось разжечь большой костёр. Единственную маленькую лопату, которая висела на боку телеги, забрал Хитч. Он копал остервенело и без продыху, не подпуская к этой работе других. Лишь его прерывистое дыхание и скребущий звук лопаты нарушали тишину: Элис уснула на руках Эвернарда после безудержного плача, а остальные почтительно молчали.

Когда тело Горфа укрылось за последней горстью земли, Эвернард произнёс всего четыре слова:

— Ты был хорошим человеком.

Трупы наёмников никто даже не стал трогать — так и бросили их под открытым небом. По крайней мере, после своей смерти они принесли хоть какую-то пользу: Хитч и Роман собрали остатки их денег, мечи, ножи, обувь, ремни и шкуры из овчины с их спальных мест.

Несмотря на то, что никто толком не поспал, они решили не искать новое место для ночлега: близилось утро, и надо было ехать дальше. Игнорируя рану, Конгрин, как обычно, растопил много воды, принялся поить и кормить лошадей.

— Овса надолго хватит? — спросил Роман.

— Надолго, — ответил Конгрин. — Да и сейчас полегче ехать будет. Людей вон как меньше стало…

— Раз на то пошло, мне кажется, надо всё лишнее выбрасывать. Колёса, например, нам точно не понадобятся.

— Выбрасывай.

Их разговор услышал Эвернард, который стоял неподалёку.

— Господин?

— Выбрасывай, — повторил Эвернард. — Не нужно теперь о таких мелочах думать. И телегу третью тоже отцепите. Нет от неё больше никакого проку.

Пока лошади доедали овёс, Роман с Конгрином избавились

от всего ненужного. Когда они были готовы отправиться в путь, Яна неожиданно перебралась к ним в телегу. Она села на самом краю и заговорила прежде, чем Роман успел задать вопрос:

— Я не буду ехать рядом с ней.

— Как вам угодно, госпожа Яна.

Анур буркнул что-то про помощь Хитчу и пересел в начало фургона. Через минуту обоз тяжело тронулся, и Конгрин, укутавших в шкуры, произнёс:

— Горф не заслужил такой смерти.

— Да, — согласился Роман. — По крайней мере, он умер без мучений.

— Он всегда говорил, что ждёт смерти в бою, и вот… — угрюмо протянул Конгрин. — Проклятый Роф и его ублюдки… Хотел прирезать нас, как свиней, а потом прибрать всё к рукам.

— Жертва Горфа не будет напрасной: они больше никому не причинят вреда.

Конгрин энергично кивнул и, посмотрев на фургон, шёпотом сказал:

— Хитч тебя теперь новым командиром считает.

Роман промолчал.

— Думает, ты рыцарем был, которого титула лишили, — продолжил Конгрин и, уставившись на Романа, заговорщическим тоном добавил: — Не только ему так кажется.

— Брось, Конгрин, — покачал головой Роман. — Какой из меня рыцарь? Я такой же простолюдин, как и вы.

— Ну да, — обиженно произнёс Конгрин, будто Роман не хотел делиться с ним тайной. — Не может обычный простолюдин одолеть сразу четверых. Солдаты…

— Я не стану спорить, Конгрин, — твёрдо сказал Роман. — Ты устал, я тоже. Сегодня нам пришлось нелегко. Давай просто отдохнём.

Конгрин хотел ещё что-то сказать, но в последний момент передумал и закрыл рот. Роман поймал испытующий взгляд Яны и уставился на светлеющее небо. Он закрыл глаза и неожиданно уснул.

— Ну, рассказывай, с кем опять подрался, сынок?

Отец улыбался, как и всегда: добродушно и искренне. Его мужественное лицо, молодое и красивое, с карими, как каштаны, глазами, сияло на фоне утреннего солнца.

— Да так…

Роман закинул удочку и принялся ждать. Поплавок вдруг утянуло под воду, и Роман чуть не выпустил рукоять из рук.

— Тяни! Давай-давай!

Он закрутил катушку и начал вытягивать добычу вверх. Отец поспешно выловил рыбу сачком и, схватив её за жабры, поднял перед собой.

— Смотри, какая большая! Ну-ка возьми.

Роман радостно вытянул руки вперёд и замер: всё было в крови. Она стекала с его ладоней и тут же впитывалась в землю, словно вода посреди песчаной пустыни. Сознание его вдруг прояснилось.

«Это сон?» — Он огляделся вокруг, ища Заувен, но её не было рядом.

Роман посмотрел на отца — тот больше не улыбался. Глаза его наполнились непривычной тяжестью, а лицо осунулось и почернело.

— Отец… Пап…

«Жаль, что ты всего лишь плод моего воображения», — печально подумал он.