В паутине чужих заклинаний

Вонсович Бронислава Антоновна

Я потерлась головой о его плечо. Почему-то мне показалось, что он и сам не уверен в том, что говорит. Да, поведение Штефана прекрасно вписывалось в гипотезу о привороте, но оно могло объясняться и тем, что его действительно не было в Гаэрре. Гипотеза тем и плоха, что требует доказательств, а их у нас не было.

— Я не столь переменчива, — попробовала я успокоить Дитриха. — Как-то так получилось, что я раньше никогда не влюблялась.

— А вдруг вошла во вкус?

Он невесело улыбнулся, словно сам не знал, шутка ли это. Нет, нужно срочно что-то исправлять. Я подумала и поцеловала его. Не знаю, исправит

ли это хоть что-то, но мне самой необходимо хоть ненадолго потерять голову, отрешиться от неприятностей, которых с каждым днем становилось все больше. Казалось, под моими ногами зыбкая болотистая почва — шагни не туда, и трясина тут же сомкнется над головой, не дав даже сделать последний вдох. И этим последним вдохом были сейчас для меня поцелуи Дитриха. Сама мысль, что я могу остаться без него, неимоверно пугала, не меньше пугало и осознание этого. Я привыкла жить одна, и эта странная зависимость от мужчины делала меня слишком беззащитной. Я оторвалась от его губ и уткнулась в плечо.

— Почему ты не вышла за Эггера? — внезапно спросил он.

— Не знаю. Мне казалось, что я его очень люблю, но что-то глубоко внутри не хотело навсегда связывать с ним жизнь, — ответила я. — Я видела, что обижаю его, но ничего не могла с этим поделать. Я даже квартиру сняла, хотя он предлагал мне переехать после академии сразу к нему и не ждать конца лета, чтобы пойти в храм.

Дитрих вздохнул и чуть отстранился.

— Надо соглашаться на предложение Карла, — неожиданно сказал он. — Со всех сторон надо. Не думал, что соглашусь, но придется.

— Это то, о чем он хотел поговорить наедине с тобой?

— Да.

— Тебе не хотелось соглашаться?

— Я обещал подумать, — улыбнулся он. Обреченность окончательно исчезла из его взгляда. — Линда, ты очень расстроишься, если с нашим партнерством ничего не получится?

Он выслушал Карла. Выслушал меня. Подумал и принял решение. Неудивительно, что не в мою пользу — сколько мы друг друга знаем? Всего ничего. Что ж, это было ожидаемо. Почему-то все мужчины в моей жизни не любят решать мои проблемы. Отец устранился сразу после нового брака. Штефан сбежал, когда погибла наставница. Теперь мне грозит очередное разбирательство в Сыске. Неудивительно, что и Дитрих собирается со мной расстаться.

— Я начала об этом подозревать, — невесело усмехнулась я. — Можешь за меня не переживать, у меня есть выбор, куда пойти работать, — приду домой, распечатаю конверты и выберу самое выгодное предложение. — Тут мой взгляд упал на несчастный лист, который так и не получил обещанный горшок. — И фикус я заберу, хорошо?

— Э нет, — неожиданно ответил он. — фикус мы договаривались усыновлять вместе.

— Что поделаешь? Не получилось, — ответила я.

Хотелось расплакаться, но я сейчас на это не имела права. Вот приду домой, тогда дам себе волю. Осталось только вещи собрать. Да сколько здесь моих вещей? Пара книг и кружка. Возьму сейчас, чтобы больше сюда не возвращаться. Надеюсь, Дитрих пожертвует мне колбу, чтобы я смогла забрать лист. Я подошла к столу и выдвинула ящик…

— Линда, ты согласишься выйти за меня замуж? — неожиданно сказал Дитрих. — Прямо сейчас выйти?

— Что? — удивленно повернулась я к нему. — Но я подумала…

— Я понял, что ты подумала, — ответил он. — Но фикус я тебе доверить не могу, сама понимаешь. Поэтому у

тебя есть выбор — или ты сразу за меня выходишь и мы присматриваем за ним вместе, или какое-то время его навещаешь, а выходишь за меня потом. Но лучше сразу. Это снимает ряд проблем.

— Каких проблем?

— Не финансовых, — честно ответил Дитрих. — Я не слишком выгодная партия, не то что твой Эггер.

— Он не мой, — машинально поправила я. — С точки зрения выгодности тот, кто находится под следствием, сильно проигрывает тому, кто на свободе.

— Разве что, — усмехнулся Дитрих. — Но ты мне так и не ответила.

— Это слишком неожиданно, — сказала я. — Мне кажется, у твоего предложения есть какая-то подоплека.

— Конечно, — невозмутимо ответил он. — Мне не нравится спать на полу в офисе, я надеюсь оттяпать половину твоей кровати.

— Я серьезно, — невольно рассмеялась я.

— Какие уж тут шутки, — ответил он. — Сама бы попробовала. Кстати, хочешь на ночь поменяемся, чтобы ты ощутила всю прелесть сна на полу и всю серьезность моих намерений?

— Дитрих, — укоризненно сказала я. — Разве можно шутить такими вещами?

Он притянул меня к себе и сказал:

— Можно. Жизнь без шуток очень скучна. Итак? Целуемся — и в храм?

Я уперлась ладонями ему в грудь. Мне хотелось, просто ужасно хотелось ответить ему согласием, но… Что там инора Вернер говорила о технике безопасности?

— Почему такая срочность?

— Ответ, что я тебя люблю, устроит?

Я покачала головой. Нет, слышать мне это было необычайно приятно, но я хотела сначала понять, зачем это ему нужно именно сейчас.

— Я хочу услышать правду.

— То, что я тебя люблю, — чистая правда, — заявил он.

— Не так давно ты сказал, что понимаешь Штефана, который хотел затащить меня в храм, но сам так сделать не можешь, — напомнила я. — Потому что у тебя нет определенности в будущем.

— То есть ты мне отказываешь, потому что у меня нет определенности в будущем? — спросил он.

— Я тебе не отказываю, — возразила я. — Просто хочу понять, почему ты так торопишься.

— Меня манит половина твоей кровати. Так сильно, что я больше не могу с этим бороться… Я честно пытался, но это сильней меня…

— Дитрих!

— Я хочу услышать сначала твой ответ, — невозмутимо сказал он.

На мои гневные взгляды он никак не реагировал, чуть поднял вопросительно бровь и сделал вид, что ждет. Ждет моего ответа. Я недовольно фыркнула, хотелось забрать свои вещи, как собиралась, и уйти. Но тогда с него станется мне ничего не объяснить…

— Линда, просто подумай, хочешь ли ты этого, и ответь.

Хочу ли я выйти замуж за частного детектива без денег и перспектив в будущем? Да, хочу. Я столько глупостей уже наделала, что одной больше, одной меньше — какая разница? Пусть голова упорно твердит, что это неразумно, но не могу же я… бросить на произвол судьбы фикус? Это будет бесчеловечно.

Но я молчала. Мне казалось, что это будет нечестно по отношению к Дитриху, пусть даже он и пытается меня убедить, что собирается решить вопрос с ночевками за мой счет. Дело было совсем не в том, что ему надоело спать на полу в офисе, как он ни пытался меня убедить в обратном. Я сказала бы «да», прямо сейчас сказала бы, если бы от ответа зависела только моя жизнь. Но если ему от этого будет плохо?