В петле
Шрифт:
– Может, отпустите меня? – спросил Костя. – Убивать не собираетесь, для делишек ваших я непригоден, так зачем таскать лишний балласт?
– Тронут твоей заботой обо мне, – усмехнулся Версоцкий, – но я предпочитаю оставаться в твоем обществе. Во всяком случае, пока.
– Тогда, может, раскроете планы? В фильмах злодеи всегда раскрывают планы перед тем, как их кто-нибудь грохнет, – с иронией сказал Костя. – Давайте попробуем? Вдруг, как только вы откроете карты, за мной прилетит вертолет со спецназом?
– Дразнить старших – некрасиво, – нисколько не раздражаясь,
– Парламе… кто? – удивился Костя. – Я что-то пропустил, и спецназ на вертолете уже прилетел?
– Нет. Это скорее мы с тобой прилетели кое к кому в гости. Можешь встать и посмотреть за эту баррикаду. Только будь осторожен – случайная снайперская пуля не разбирает, чья голова у нее попалась на дороге, злодейская или парламентерская.
Костя пожал плечами, встал и, увлекая за собой «двуногие наручники», подошел к стене из мешков. Увиденное ошеломило его и заставило сердце биться учащенно.
Неизвестно откуда на параллельных путях в нескольких сотнях метрах от эшелона стоял бронепоезд. Точнее, то, что от бронепоезда осталось. Во всяком случае, теперь было понятно, что слева на путях догорает тепловоз. Но остальные вагоны выглядели достаточно целыми, а когда со стороны бронепоезда ударил пулемет, стало понятно, что и живые люди в нем тоже есть.
– Что происходит? – резко спросил Костя Версоцкого. – Вы не оставили своей маниакальной идеи захватить установку Ломакина?
– Не оставил, – спокойно подтвердил Версоцкий.
– А еще говорят, что талант и злодейство несовместны, – хмыкнул Костя. – Неужели дурацкая идея о превращении в суперчеловека до сих пор не покинула вашу ученую голову?
Версоцкий с удивлением воззрился на него, помолчал немного и лишь потом сказал:
– А с чего ты взял, что у меня была такая идея?
– Ну, мне рассказывали, – смутился Костя, – что вы именно для этого пытались захватить установку год назад.
– Ааа… – протянул Версоцкий. – Нет, все немного не так. Хотя отрицать не стану: ради того, чтобы заполучить работающую систему, я готов на все.
– И зачем же она вам?
– Чтобы вернуться домой, – спокойно ответил профессор.
Костя глупо захлопал глазами, полностью потеряв и нить рассуждений, и смысл разговора.
– Пояснить можете? – наконец сумел выдавить он.
– Садись, – кивнул на стул Версоцкий. – Конечно, могу. И даже хочу. Возможность побеседовать с живым нормальным человеком в последнее время выпадает мне, к сожалению, слишком редко.
Костя послушно вернулся за стол, ведя за собой зомби.
– Может, снимите наручники? – спросил он, усаживаясь так, чтобы не уставала рука, которую держал его безмозглый конвоир.
– Нет, – отрезал Версоцкий. – В этом случае я не смогу тебя контролировать, а мне неожиданности ни к чему. Если я смогу захватить бронепоезд, то, возможно, отпущу тебя.
– Хорошо, – сказал Костя. – Так каким же образом вы собрались лететь на установке Ломакина домой?
– Я не говорил, что собираюсь лететь, – неожиданно улыбаясь, сказал Версоцкий. – Я сказал «вернуться».
– Непонятно.
– Год назад я закрылся в лаборатории и включил установку Ломакина. Так? – спросил Версоцкий.
– Так, – подтвердил Костя.
– Потом рабочие взломали бронированную дверь и нашли за ней меня, но уже свихнувшегося. Так?
– У нас вечер риторических вопросов? – поднял бровь Костя. – Конечно, так. Вы закрылись и пытались стать суперчеловеком. Но ошиблись и сошли с ума… – он запнулся, заметив насмешливый взгляд Версоцкого, и закончил: – Ну, точнее, все решили, что вы сошли с ума. Не понимаю, зачем все это спрашивать?
– А затем, что закрылся в лаборатории один Версоцкий, а выкурили из лаборатории совсем другого.
– Я в это должен поверить? – изумился Костя.
– Я не говорю, что ты должен поверить, а сообщаю факты. Факты же таковы: профессор Версоцкий много лет назад совершил ряд прорывных открытий, жертвой которых и стал в конце концов. Главная ошибка, которую я допустил в исследованиях времени, заключалась в контакте с самим собой.
– Вы сделали машину времени? – глупо спросил Костя.
– Я открыл принцип, согласно которому перемещения во времени мало чем отличаются от перемещения в пространстве, – начал объяснять Версоцкий. – Но есть одно небольшое условие: нельзя допускать парадоксов. Мелкие, вроде раздавленной в прошлом бабочки, проходят достаточно безболезненно, а вот крупные, например уйти в прошлое и убить своего дедушку, порождают серьезные коллизии с появлением петель альтернативной реальности времени. Так вот: встреча с самим собой в любом времени – это недопустимый и невозможный парадокс. Который, в свою очередь, образует сразу несколько альтернативных петель одного времени.
– Я ничего не понимаю, – пробормотал потрясенный Костя, которому даже в голову не пришло, что Версоцкий может его обманывать.
– Машину времени нельзя взять и построить где угодно, – со вздохом сказал Версоцкий. – Когда-то два молодых ученых, Версоцкий и Ломакин, нашли в совершенно невозможном по обычном меркам месте, называемом Зоной, такие аномалии, сочетание которых в ряде случаев позволяет обойти некоторые фундаментальные законы природы. И разработали установку, способную использовать эти нарушения. Если хочешь, могу назвать это созданием машины времени, хотя оно и не совсем так. Потом Версоцкий решил уйти от своего туповатого коллеги, но место для создания машины времени было одно-единственное на всей планете. Тогда у Версоцкого еще были какие-то глупые ограничивающие принципы, и он не стал убивать глупого коллегу, хотя и стоило бы. Он просто имитировал потерю интереса к экспериментам со временем и стал рассказывать, что теперь будет заниматься исключительно влиянием пси-аномалий на мозг человека в условиях активации их деятельности с помощью установки. Даже нанял молодого сталкера якобы для экспериментов с ним. А сам, втайне от Ломакина, попробовал перемещаться во времени.