Шрифт:
БЕРЬЕ КРУНА
В ПЛЕНУ ДОЖДЯ
Пер. С. Белокриницкой
Я сидел на своем обычном месте за стойкой, поближе к кассе, и тут вдруг вбегает этот парень. Я немного удивился, что ко мне заглянул клиент. Во-первых, время всего три часа, во-вторых - дождь как из ведра. Потоки воды низвергались на окновитрину с большими белыми буквами "БАР ДЖО".
А впрочем, люди бывают разные, и если уж ему не страшно было вымокнуть ради выпивки, то мне и подавно не жалко его обслужить. Я вопросительно поднял брови.
Он закрыл за собой дверь и подошел
– Ну?
– спросил я не без раздражения.
– Что для вас?
Он бросил тревожный взгляд в окно, потом умоляющий на меня.
– Будьте так добры, - сказал он, - спрячьте меня где-нибудь.
– Полиция?
– коротко спросил я.
– Да... нет... не знаю. Но я не преступник, клянусь вам. Будьте так добры...
Обычно я никогда не ввязываюсь в сомнительные истории, но, вероятно, была как раз Неделя Отличного Обслуживания-ничто другое не могло бы заставить меня нарушить свои принципы.
– Иди сюда, - сказал я и открыл дверцу в стойке; он прошмыгнул на мою сторону.
Я поднял крышку люка. Мы вдвоем вытащили наверх четыре бочонка пива - люк у меня точно рассчитан на четыре бочонка. Парень залез в люк, и я опустил крышку.
Потом я побежал в мужскую уборную и открыл маленькое окошко, выходившее на задворки. Не успел я вернуться на свое место за стойкой, как в бар вошли еще двое. Оба в макинтошах полувоенного покроя, с тем анонимно-официальным видом, по которому в любой стране можно узнать полицейского в штатском.
И действительно в руке у одного из них мелькнул и тут же скрылся в кармане какой-то металлический жетон.
– Где он?
– спросил полицейский.
– Кто?
– Молодой человек, который только что вошел в бар. Мы видели, как он спрятался здесь, и он отсюда не выходил, так что не вздумайте темнить.
Я почесал в затылке и сделал вид, будто припоминаю.
– Рыжий, в синем плаще?
Парочка закивала, как две марионетки на одной веревочке.
– Он прошел сюда.
– Я указал на мужскую уборную.
Один из полицейских ринулся к двери и распахнул ее. При виде открытого окошка и задворков он злобно выругался.
– Смылся, - констатировал он.
– Попробуем догнать.
Не затворив за собой дверь, он выскочил на улицу. Второй полицейский бросил на стойку карточку с какими-то цифрами.
– Если еще раз его увидите, позвоните по этому телефону. Поможете нам поймать его - получите вознаграждение.
Он небрежно отдал честь и поспешил вслед за своим коллегой.
Через минуту я извлек парня из тайника. Он отряхнул плащ и, казалось, собрался уходить.
– Не торопись, - посоветовал я.
– Сейчас тебе безопаснее побыть здесь. Выпей и отдышись. Виски?
Он нерешительно кивнул.
– Денег у меня не густо...
– Ладно, дам в кредит, - перебил я и налил ему ртомку шотландского виски, которую он осушил одним глотком. Когда он
– Ну а теперь выкладывай, - сказал я.
– Что ты натворил?
Он вздохнул и показал на улицу.
– Вот это.
Я посмотрел в окно. Дождь перестал, сквозь разрывы в облаках проглядывало солнце. Как всегда в это время дня, машин на улице было мало, но близился час, когда все наперегонки ринутся в пригороды.
– Что "это"? Уж не дождь ли?
Я улыбнулся - ведь это была шутка, но его она не рассмешила.
– Да, дождь.
– Ты сумасшедший, - догадался я.
– Объясните это тем типам, что гнались за мной.
Люди, повторяю, бывают разные, а этот парень, пусть даже он и чокнутый, показался мне занятным. К тому же я упивался сознанием собственного благородства: ведь я только что помог человеку в беде. Я откупорил банку пива, налил два стакана и один подвинул к нему.
– Выкладывай, - сказал я еще раз.
– Зовут меня Клод Рейнз, - начал он.
– Я ирландец, родом из Дублина. Еще в детстве...
Я жестом остановил его и повторил его имя.
– Кажется, был такой актер...
– Клод Рейнз. Да, был. Мы однофамильцы, а моя мамаша обожала его, не пропускала ни одного его фильма и назвала меня Клодом в его честь. Рассказывать дальше?
Я кивнул.
Клод поведал мне, что с тех пор как себя помнит, он ненавидит дождь. В Дублине дождь идет ежедневно, но Клоду выпало на долю мокнуть гораздо больше, чем другим, потому что стоило ему высунуть нос из дому, как начинался ливень.
– Еще в первом классе меня за это дразнили. На переменах я старался под любым предлогом остаться в классе, а если выходил во двор - тут же разверзались хляби небесные. Я так и не выучился играть в футбол, потому что все матчи, в которых я пытался участвовать, приходилось прекращать изза дождя. У меня не было товарищей. Соседским ребятишкам не хотелось играть на улице под проливным дождем.
Разумеется, сказал он, никто всерьез не верил, что он и правда как-то влияет на погоду, но у него все это вызвало дикую ненависть к дождевым тучам. Хуже всего было летом. Папаша его весьма преуспевал и мог ежегодно на месяц выезжать с семьей на курорта. Но куда бы они ни ездили, люди говорили, что не припомнят такой плохой погоды, как в это лето. Рекордное количество осадков и наводнения преследовали их семью всюду, хотя до и после их отдыха светило солнце.
– Постепенно я приспособился урывать себе иногда солнечную минутку, но это требовало поворотливости, - продолжал он.
– Если, когда я появляюсь на пляже, на небе ни облачка, пройдет по меньшей мере полчаса, а то и сорок пять минут, пока упадут первые капли. Тогда я ухожу домой и дожидаюсь, чтобы небо опять прояснилось, и потом могу урвать еще полчасика.
Клод учел это, когда пришло время выбирать профессию. Он окончил торговое училище и основал фирму, выполняющую заказы по почте, что давало ему возможность большую часть года проводить за границей, закупая товары.