В плену их страсти
Шрифт:
У Либермана зазвонил телефон. Он вынул его из кармана брюк и приложил к уху.
– Да, слушаю. Уверены? – Марк нахмурил брови и бросил на меня странный взгляд. – Хорошо, я понял, – Он убрал телефон обратно в карман и произнёс сухо: – Прости, Алиса, но пока тебе всё же придётся остаться здесь. Я предупрежу об этом Степана Петровича.
С этими словами он вышел из палаты, а потом послышался щелчок и сигнальный писк электронного замка.
Он что, запер меня? Серьёзно?
Бросившись к двери, я дёрнула за ручку,
Вот, гад!
Дёрнула ещё раз и ещё, а потом вовсе – со всей силы начала долбить по ней ногой.
– Марк, открой дверь. Выпусти меня! Марк! Вы не имеете права удерживать меня здесь силой. Слышишь? Это противозаконно!
Дверь так и осталась заперта.
Чёрт! Чёрт! Чёрт!
Что же мне теперь делать?
***
– Проходите, Степан Петрович. Сейчас я всё расскажу, и мы сможем всё обсудить, – сквозь сон раздался голос Марка.
Я вздрогнула, быстро приподнялась на кровати и потёрла сонные глаза. Почти до утра не могла толком уснуть одолеваемая роем мыслей в голове. Даже не знаю, когда уснула.
Увидев дедушку, я тут же соскочила с кровати и бросилась к нему в объятия.
– Деда, Марк не выпускает меня отсюда. Запер в палате, как какую-то преступницу, – уткнувшись носом ему в грудь начала жаловаться я. – Что это вообще за беспредел! Дедуля, я хочу домой.
Дед бросил на Марка вопросительный взгляд, мол, что здесь происходит.
– Сейчас я всё объясню, – деловито сообщил Либерман. – Степан Петрович, оказывается, Алиса нам вчера соврала. Она сказала, что у неё не было интимной связи с оборотнем, но…, – Марк сложил руки на груди и посмотрел мне прямо в глаза. – Вчера вечером пришли дополнительные результаты анализов. Уровень ХГЧ в твоей крови значительно превышен. Это может говорить только об одном – ты беременна. Алиса, ты знала об этом?
Я напряжённо закусила губу.
Неужели это действительно правда? Я беременна?
Эта мысль буквально оглушила меня. И теперь я не знаю, что мне делать: радоваться или… Боже, что же мне делать?!
На самом деле я просто в полной растерянности. Но, какой бы диссонанс это знание не внесло в мою жизнь, одно я знаю точно – этот ребёнок плод нашей с близнецами страсти и любви. А значит – он заведомо любимый и желанный. Я просто не смогу его не любить. Нет, мне кажется, я уже его люблю.
Эта внезапная мысль, словно солнечный лучик пронизывает меня насквозь и согревает изнутри благостным теплом.
– Нет, – честно ответила я.
– Тогда почему ты солгала?
– Потому что моя личная жизнь никого не касается. Я не обязана перед тобой отчитываться.
Либерман прищурился.
– Отец ребёнка, это тот оборотень, который сейчас в подвале?
Я молчу, но мне кажется, Марк и так уже всё понял – слишком уж довольное у него выражение лица. Он сейчас похож на ликующую обезьяну, заполучившую наконец желанный фрукт.
А вот дедушка отреагировал крайне резко и эмоционально.
– Убью зверёныша! – вспылил он. – Как он вообще посмел к тебе прикоснуться? Он тебя принудил?
– Деда, перестань. Меня никто ни к чему не принуждал.
Но дедушка меня будто не слышит, начинает нести какую-то чушь.
– Марк, что нам теперь делать? Этот плод может как-то навредить Алисе? Он ведь не человек, так? Скрещенная ДНК, смешение генов, возможные мутации… Нет, это неприемлемо. От плода нужно избавиться.
Что?!
Я чуть воздухом не поперхнулась от такого заявления.
– Деда, что ты такое говоришь? Это же ребёнок. Мой ребёнок!
– Ты сама не понимаешь, Алиса. Существо внутри тебя – не человек. Мы даже понятия не имеем, как оно будет развиваться в тебе. А вдруг ОНО убьёт тебя!
– Что за чушь! – воскликнула я. – Почему он должен меня убить? Это ребёнок. Совсем крошечный, маленький ребёнок.
– Мы пока ничего не знаем, как развиваются в утробе эти существа. А вдруг он родится зверем и…
– Степан Петрович, подождите. Давайте не будем спешить с выводами, – перебил дедушку Марк. – Для начала подумайте: у нас сейчас есть прекрасная возможность наблюдать эту уникальную беременность. А после – получить живого младенца оборотня. Только представьте, сколько пробелов в наших исследованиях мы сможем заполнить, сколько узнать нового. Как он развивается, как проходит его оборот в зверя, или наоборот – в человека, если он вдруг родится зверем. Возможно, с помощью него нам наконец удастся найти их уязвимые места.
Марк с таким воодушевлением и азартом расписывает свои планы деду, будто речь идёт не о живом ребёнке, а о какой-то редкой игрушке, которую ему не терпится поскорее разобрать и посмотреть, что там внутри.
Сказать, что я в шоке? Не-е-ет, я просто в ужасе.
– А если он навредит Алисе? Если она не сможет его выносить? – у деда от волнения даже руки затряслись. – Нет, я не могу так рисковать своей внучкой.
– Степан Петрович, мы будем наблюдать за Алисой двадцать четыре часа в сутки. Контроль по УЗИ, лучшие специалисты – всё это будет обязательно предоставлено. Если вдруг что-то пойдёт не так, будет хоть малейшая опасность или угроза её жизни – мы сразу же прервём эту беременность.
– Вы что тут, совсем с ума посходили?! – не выдержав воскликнула я. – А меня хоть кто-то спросил: хочу я, чтобы надо мной и над моим ребёнком проводили эксперименты или нет? Это мой ребёнок, и я не хочу, чтобы он стал лабораторной мышью!
– Этот ребёнок – собственность лаборатории, – раздался неприятный мужской голос.
Мы все обернулись.
В проёме двери стоял тот самый седовласый мужчина, которого я вчера видела в подвале.
Кто он вообще такой? И почему командует здесь?