В плену твоей лжи
Шрифт:
– Пап, я поеду, очень устала, – сообщаю мужчине.
Сил действительно практически нет, даже за руль садиться опасаюсь, но оставлять машину и завтра возвращаться за ней, ещё больше не хочется!
– Я провожу, – поднимается с кресла, обходит стол и протягивает мне руку, помогая подняться с дивана.
Следом отец делает то, чего я от него не ожидала! Он крепко прижимает к себе, одной рукой за плечи, второй мягко поглаживает по волосам.
– Не рви своё сердечко, малышка моя, всё будет хорошо, боль пройдёт, всё забудется, я люблю тебя, дочка, – шепчет тихо.
Не
– Ну поплачь, поплачь моя хорошая, – продолжает папа.
– Неужели это говоришь ты? – отрываю голову от его груди, заглядываю в его глаза, не верится, что слышу такое.
Отец кривится, понимает о чём я.
– Слёзы могут быть разными, Оль, иногда они действительно помогают человеку, например избавить душу от боли. Ранка на разбитом колене быстро заживает, рыдать над ней два часа это просто каприз, больно только первую минуту, а после ты просто смотришь на неё и продолжает лить слёзы понапрасну, потому что она есть. Четвёрка по химии, тоже не повод для слёз, – говорит папа, и я понимаю, что он помнить если не все, то многие моменты, где на моих глазах сверкали слёзы.
Вот почему так? Я всегда считала отца тяжёлым, чёрствым, даже жестоким человеком, который сейчас с такой лаской и заботой обнимает и утешает, а тот, кто был самым ласковым, заботливым, воткнул нож в спину!
Как же мы ошибаемся, принимая одно за другое! Я полюбила принца, думала, что принца, на самом же деле он оказался трёхголовым, Крысиным Королём.
– Нужно было сразу ехать ко мне, – подскакивает с корточек Янка, внимательно выслушав, как меня встретили дома.
О том, что я видела Никиту и о его безумных словах о любви и семье, пока не решаюсь, позже, когда вновь наберусь сил.
– Какая же Вика мелкая дрянь! А от мамы твоей я такого вообще не ожидала! Ты главное не ведись на их уговоры, прощать предательство нельзя! А теперь пойдём, я постелю тебе в комнате, на тебя смотреть страшно, – помогает подняться с пуфика у входной двери, – тебе надо хорошо выспаться.
Доехав до квартиры Яны, и переступив порог, я окончательно лишилась сил.
С помощью подруги добираюсь до кровати, я думала, что уснуть не получится. Но как только голова касается подушки, а сверху меня заботливо укрывают пушистым пледом, веки тяжелеют и открыть их уже не получается, мысли в голове покрываются туманной дымкой, меня утягивает в сон.
Засыпала в полной тишине, а просыпаюсь от громкого звука музыки. Открыв глаза, первые секунды не понимаю, где нахожусь, вокруг темно, но даже в полной темноте понимаю, что я не дома! Звук мелодии продолжает разрезать тишину, кручу головой и по очертанию подсветки нахожу телефон. Он лежит экраном вниз как я понимаю, на прикроватной тумбе. Тянусь за мобильным, беру его в руки и повернув экран к себе. «Папа», высвечивается имя звонящего.
Чёрт! Я же ему не позвонила!
Простреливает в памяти первой, но следом там закручивается целый вихрь воспоминаний!
Тяжесть и боль предательства тут же возвращается!
– Да, пап, – принимаю вызов.
– Оля! – слышу укоризну в его голосе, – у тебя всё нормально?
– Всё хорошо, пап, ты прости, я забыла позвонить, до Янки добралась и уснула, – озвучиваю причину, по которой не позвонила, как обещала.
– Не делай так больше, дочка, я же волнуюсь, – просит отец.
– Хорошо, пап, – обещаю и пытаюсь встать с постели, но сил нет.
Резкое пробуждение всегда плохо влияет на мой подъём.
– Я поговорил с мамой, – говорит папа и слышу тяжёлый вздох с той стороны.
– И как, удачно? – хмыкаю, предполагая, что «нет!»
Папа не спешит с ответом, от чего понимаю, что его слова меня точно не порадует.
– Не совсем, – наконец-то подаёт голос, – но теперь я знаю, почему она так отреагировала, – говорит и вновь замолкает.
Что-то тревожное колит в груди, кажется, от меня опять что-то скрывают!
– Пап, говори уже! – не выдерживаю повисшего напряжения.
– Оль, дело в том, что Никита не плохо вложился в мою компанию, – начинает мужчина, а по моей спине скользит холодок!
– И? – сколько ещё тайн я не знаю?
Даже то, что Ник вложился в бизнес моей семьи я не знала!
– Обороты прибыли большие, – продолжает отец, – но с них пятьдесят процентов принадлежат твоему мужу, и если он выведет свой капитал…
– Сколько? – не верю своим ушам, – ты…, ты хочешь сказать, что можешь лишится бизнеса?
– Оль, я своих денег не теряю, не спеши с выводами! Я остаюсь при своём, моему бизнесу ничего не угрожает, просто, чтобы быть на том же уровни, которого мы достигли за последние три года, с вкладом Никиты, придётся ненадолго ужать наши расходы, что естественно не устраивает твою маму!
– Получится, что шопинг ей дороже счастья дочери? Так что ли, пап? Вместо того, чтобы переждать какое-то время, или же самой пойти работать, чтобы оплачивать свои хотели, ей легче смотреть, как её дочь страдает рядом с предателем?! А она будет ходить по бутикам и салонам красоты, встречаться со своими подругами? Что произошло с мамой, пап? В кого её превратили большие деньги? – появившаяся вмиг обида вырывается с дрожью в голосе, на глаза наворачиваются слёзы.
– Я не меньше твоего огорчён, Оль, – вновь тяжёлый вдох, – но ради денег не собираюсь гробить жизнь своему ребёнку, Нина сколько угодно может психовать, но ей придётся принять твоё решение и дальше молчать в тряпочки, – твёрдо произносит папа.
Боже! Я никак не ожидала такого!
– Но это ещё не всё, Оль, – тон голоса папа меняется.
– Что ещё?
Вика? Теперь эта что-то выкинула?
– Мне звонил Никита, просит встречи и разговор будет идти о тебе, – сообщает отец.
Зачем? Будет пытаться повлиять на меня через отца?
– Я согласился, Оль, не сразу правда, я сам ему предложил вывести свой капитал, работать с тем, кто предал моего ребёнка, я не собираюсь, но он сказал, что речь пойдёт не о бизнесе. Клялся, что любит тебя, предавать не собирался, связь с той девицей огромная ошибка. Я встречусь с ним не для того, чтобы помирить вас, нет, просто хочу сам посмотреть в его глаза…