В плену твоей лжи
Шрифт:
Беру самое необходимое, складывать аккуратно не получается, руки трясутся, а глаза наполняют слёзы.
Когда чемодан оказывается заполненным, закрываю его, тянусь за сумкой, сидя на корточках. С первого этажа доносятся посторонние звук, а после быстрые шаги.
– Оля? – голос Никиты пронзает всё тело острыми иглами.
Не отзываясь на зов мужа, хватаю сумку и что ужаленная в одно место, подрываюсь к ящику с нижнем бельём, дёрнув за ручку, хватаю, всё, за что цепляются пальцы, пихаю всё в сумку, дёргаю за молнию, закрывая её. Звук шагов приближается, Аверин словно
Перекинув ремень сумки через плечо, хватаясь за рукоять чемодана, ставлю его на колёсики, выдвигаю длинную ручку.
Сердце грохочет так сильно, что кажется вот-вот проломит грудную клетку. Не хочу его видеть! Не готова, не готова слушать его оправдания!
Дура, что за мысли? Какие оправдания? Не будет он этого делать, он стоял в той квартире у своей любовницы и молчал, чем подтверждал её слова!
– Оль, – раздаётся совсем рядом, даже и шагу не успела сделать.
Вскинув голову, встречаюсь с глазами предателя и тут же отвожу взгляд в сторону… Больно! Сердце и душу словно колючей проволокой обмотали и тянут за концы в разные стороны!
– Поговорим? – нарушает тишину.
Смеяться и одновременно плакать хочется от его вопроса.
– Не о чем говорить, я сама всё прекрасно видела, – выдаю сиплым голосом, в горле першит.
– Видела, – кивает муж, – вот об этом нам и стоит поговорить, – спокойным голосом заявляет Ник, словно ничего страшного не произошло!
– Я не желаю обсуждать твоё предательства, беременную любовницу…, – говорить трудно, а ещё труднее находиться так близко с этим человеком!
Любовь к нему не испарилась по щелчку пальцев, до безумия хочется оказаться в его крепких руках, прижаться к любимому телу, но передо мной стоит уже не мой Никита, а мерзкий предатель, лжец, сделавший очень, очень больно!
– Хотя нет, – меняю своё желание уйти от разговора, как плохо не было сейчас, хочу знать правду, – я хочу знать, почему ты так со мной поступил? Зачем лгал целый год, изменял, довёл до того, что твоя любовница беременна, почему не признался, что не любишь меня, не ушёл к ней? Я бы не стала тебя держать, сама бы подала на развод, и стала жить своей жизнью, – говорю правду.
Я бы отпустила его, зачем удерживать рядом человека, который тебя больше не любит? Было бы больно, но, наверное, не так как сейчас! В том случае не было бы обмана, меня не выставляли слепой дурой целый год, я бы не ложилась в постель к мужчине после другой и не чувствовала себя сейчас так мерзко! Меня словно в сливную яму бросили!
– С чего ты решила, что я тебя не люблю? – склоняет голову набок, ладони прячет в карманы светлых джинсов, которые я вижу впервые, так же, как и голубой джемпер.
От его слов руки виснут плетью вдоль тела, ремень сумки скользит по плечу, падая на пол. Он издевается?
– С чего?! – выдыхаю вопрос, – может с того, что ты спишь с другой, сделал ей ребёнка и раз в месяц живёшь с ней по целой недели, прям полноценная семья! И для меня это значит, что ты меня не любишь! – чувствую, как дрожь в теле увеличивается, всё же катастрофически трудно вести этот разговор.
– Это ничего не значит! Я её не люблю, да, у нас будет ребёнок, но женат я на тебе, люблю тебя! Поэтому ничего не сказал, не ушёл и не собираюсь, для меня, ты моя семья! – заявил Никита.
– Семья? – спрашиваю шёпотом, смотря на него через туманную пелену слёз, не получилось их удержать, как бы не старалась, – я больше не твоя семья, ты предал нашу семью, ты…
– Я зная, кем ты меня сейчас считаешь, – перебивает, не даёт назвать его тем, кем он для меня стал, – и как ты сейчас себя чувствуешь, поверь, знаю. Я не хотел делать тебе больно, правда не хотел, оступился один раз, теперь сильно жалею, и да, мы с тобой семья, и этого не изменить, про развод даже не думай, не дам, – категорично заявляет Никита.
К горлу подступает тошнота! Оступился! Целый год оступался, падал бедненький на другу, да так, что ребёночка сделал! Сожалеет? Не верю!
– Развод будет, жить с тобой после того, что собственными глазами видела, не собираюсь. Лучше давай всё сделаем мирно, продадим дом и разделим деньги, если ты не забыл, сюда вложены и мои средства, ровно половина, – наклоняюсь за сумкой.
– Оль, ты же знаешь меня, если я сказал, что никакого развода, значит его и не будет, ты моя любимая женщина, к Ксении у меня нет чувств от слова совсем, там только последствия моей ошибки! – рычит Никита, делая шаг ближе ко мне.
– Трахал её тоже без чувств, потому и жил с ней неделями? – выпаливаю от обиды.
Ник останавливается, дёргает уголком рта, кривится.
– Кстати поздравляю! – говорю, хватаясь за рукоять чемодана, готовая покинуть этот дом.
– С чем? – смотрит хмуро.
– С годовщиной, у вас же сегодня год, как вы вместе! Я всё знаю, Никит, твоя любовница многим успела похвалится Янке, – возвращаю ремень от сумки обратно на плечо, – а теперь, дай мне пройти, – говорю и делаю пару шагов к выходу, который преграждает муж.
– Я не отпущу тебя, Оль, – качает отрицательно головой, – развод не дам, я люблю тебя.
Как же легко он произносит эти слова, смотря мне в глаза и это после того, что я видела и слышала! Зачем он продолжает врать?! К чему весь этот спектакль?!
– Отойди, Никит, – силы находится с ним рядом иссекают, – я не хочу тебя не видеть, не слышать, меня тошнит от тебя, от твоего предательства, твоей лжи! Возвращайся к своей Ксении и вашему ребёнку, а про меня забудь! И развод будет, нас кроме этого дома, больше ничего не связывает, препятствий в виде детей нет. Не согласишься добровольно, разведут через суд, – с трудом выдерживаю прямой взгляд.
Никита молчит, смотрит неотрывно, на дне его глаз растекается целая бездна, чёрная, густая, готовая поглотить и больше никогда не отпустить.
– Куда ты поедешь, Оль? К Янке, к родителям? Твой дом здесь, если тебе тошнит от моего присутствия, то давай уеду я, поживу пока у родителей, ты успокоишься, а позже мы ещё раз поговорим, ты…
– У родителей? – слова против воли слетают с языка, но назад их уже не забрать.
– Да, Оль, у родителей, больше мне ехать некуда, – ведёт напряжёнными плечами.