В подполье можно встретить только крыс…
Шрифт:
Хельсинкское совещание — это «фокус», трюк советской дипломатии с целью уклониться от мировой конференции.
Главная задача всякой мирной конференции — провозгласить прекращение состояния войны. А это практически означает — вывод всех войск с чужих территорий. Советский Союз не хочет выводить свои войска. Он хочет бессрочно оккупировать захваченные районы и держать оккупационные войска в готовности к дальнейшей агрессии. В силу этих причин мирная конференция Советскому Союзу не нужна.
Вторая по важности задача мирной конференции — установить послевоенные границы между участвовавшими в войне государствами.
В числе других задач конкретно данной мирной конферeнции несомненно возникнут и следующие вопросы:
— об объединении Германии;
— о государственной независимости трех отданных Гитлером Сталину прибалтийских государств — Эстонии, Латвии, Литвы.
— o компенсации государствам, которые, помимо их воли, были превращены агрессорами в арену истребительных и разрушительных сражений Второй мировой войны, а также о гарантиях от повторения подобного в будущем. Конкретно речь идет о Белоруссии, Молдавии и Украине.
Очевидно, что в связи с постановкой последних вопросов потребуется решать и вопрос о форме участия в мирных переговорах всех перечисленных шести государств, а также о привлечении к решению названных вопросов народов заинтересованных стран — проведение под строгим международным контролем референдумов и плебисцитов. Советский Союз — противник постановки на обсуждение вопросов указанного характера. Он предпочитает считать эти вопросы решенными. Тем более, он не хочет допустить ни в какой форме народы оккупированных его войсками стран к участию в мирных переговорах.
Таким образом, позиция Советского Союза в отношении мирной конференции абсолютно ясна. Эта позиция крайне негативна, что, я считал, ясно и западным дипломатам. Понятна, думалось мне, и причина такой позиции: агрессивным намерениям больше всего соответствовала обстановка неразрешенности противоречивых ситуаций. Если Запад хочет мира, а он его безусловно хочет, он должен добиваться мирных переговоров и не позволять своим дипломатам отвлекаться на совещания, преследующие единственную цель — увести в сторону от мирной конференции. Хельсинкское совещание было именно таким — уводящим в сторону. Поэтому, я был уверен, оно никогда не состоится.
Но оно состоялось. Первое августа 1975 года навсегда войдет в историю как величайшая победа советской дипломатии и как позорнейшая страница в истории западной дипломатии.
Чего добивался Советский Союз, ратуя за Хельсинкское совещание?
Подтверждения международным правовым актом своего права удерживать территории, захваченные силой во время войны, и содержать на этих территориях свои войска… любой силой и в любой группировке. Все это Хельсинкский Заключительный Акт дал Советскому Союзу. Теперь ему мирный договор больше не нужен, и говорить о нем он не станет, пока действует Хельсинкский Заключительный Акт.
А что же получил от этого акта Запад?
Ровно ничего.
Все осталось, как и до Хельсинки.
Германия продолжает быть разделенной. Продолжается оккупация Польши, Чехословакии, Эстонии, Латвии, Литвы, Белоруссии, Молдавии, Украины. Советские танковые армады стоят в центре Европы, готовые к броску в пока еще неоккупированную часть европейского континента. Ракеты с ядерными боеголовками нацелены на все основные объекты стран НАТО. Авиация в готовности к вылету. Если Запад ждал от Хельсинки мира, то его ожидания оказались напрасными. СССР не сделал ни одного реального шага в этом направлении, ограничившись одними словесными обещаниями.
Ситуация была безрадостная. Нам было очевидно, что внешнеполитические успехи дают советскому правительству возможность усиливать пресс на права человека внутри страны. Нас никак не трогали велеречивые обещания в гуманитарной области, вписанные в Заключительный Акт. У нас был опыт многих ранее заключенных международных договоров, где Советский Союз брал на себя обязательства по правам человека, но никогда их не выполнял. Мы были уверены, что и после Хельсинки советское правительство не будет выполнять свои международные обязательства по правам человека и, следовательно, Заключительный Акт не окажет положительного влияния на внутреннюю жизнь нашей страны.
Но вдруг среди нас нашелся человек, взглянувший на Заключительный Акт иначе, чем смотрели все мы. Этот человек — член корреспондент Армянской Академии Наук, доктор физико-математических наук Юрий Федорович Орлов. Для меня просто Юра.
После освобождения из «психушки» я часто болел. В начале 1976-го года в связи с обострением диабета попал в больницу и вышел из нее только в конце апреля. Поэтому услышал его суждения в связи с Хельсинкским совещанием только где-то в начале мая, хотя он начал пропаганду этих своих взглядов еще в марте. Суть его взглядов заключалась в следующем:
— «Существует глубокая связь между борьбой за права человека и усилиями по созданию действительно устойчивых гарантий безопасности».
— «В отличие от прежних деклараций, содержащих обязательства по правам человека, в Заключительном Акте эти обязательства советское правительство дало „в обмен“ на важные политические уступки со стороны западных правительств, а это обусловило хотя и очень робкие, но все же беспрецедентные для западных лидеров последних десятилетий попытки настаивать на выполнении этих обязательств».
— «Информация, настойчиво направляемая мировой общественности участниками движения за гражданские права в СССР, о преследованиях за убеждения, о нарушениях прав человека, об истинном характере советской демократии вообще, по-видимому, стала доходить до сознания широких кругов западного общества и даже оказала влияние на тактику некоторых западных компартий».
Все это вместе заставило советские власти, обеспокоенные падением их престижа на Западе, сделать уступки в отношении отдельных лиц, преследуемых за убеждения и широко известных за рубежом, и до некоторой степени приостановить очевидное наступление на движение за права человека в СССР, которое было начато до Европейского Совещания, приостановлено на время Совещания и развернулось сразу после Совещания. Сейчас репрессии, иногда даже более жестокие, чем прежде, продолжаются преимущественно в тех случаях, когда почему-либо не поступает своевременная информация о них.