В погоне за … Ann
Шрифт:
– Ну…
– Трюффо в кино – это словно секс с женщиной! – Она ударила его локтем в бок и усмехнулась.
Он тоже.
Погас свет. На экране показался логотип кинокомпании.
– До этого смотрел? – спросила она.
– Конечно. А ты?
– Смотрела. И как тебе концовка?
– Загадочная.
– В смысле?
– Помню, на MTV смотрел обзор этого фильма, и там говорили, что концовка у фильма двоякая. Типа в конце Билл Мюррей 6 видит в машине своего настоящего сына. Сын уезжает, и он, отец, будто теряет его навсегда.
6
Билл
– Ну не знаю. Лично я думаю, что Билл Мюррей тупо хотел, чтобы они были его сыновьями. И он выдавал желаемое за действительное, хотя никакого сына у него нет и не было.
– Тогда ты смотришь концовку, как я тебе сказал, а я – как ты… Кстати: Андрей.
– А я Аня, Кстати Андрей.
– Попкорн?
– Да блин!
Она резко подскочила, сбегала наверх и вернулась с попкорном и пепси.
– У тебя сладкий? – спросила она.
– Ненавижу сладкий. Попкорн должен быть соленым.
– Я думаю точно так же.
Фильм, который они видели столько раз, не требовал такого внимания. Но как объяснить простым зрителям любовь к кинотеатрам и старым фильмам, любовь пересматривать сотни раз одну и ту же картину? Ты точно знаешь, что герой сейчас сделает вот это. А этот дурацкий монолог? Ты же так же пытался признаваться в любви, ты его знаешь наизусть… Но экран все равно притягивает, и для тебя там не Бен Аффлек, а Холден МакНил 7 .
Конечно, в «Сломанных цветах» не играл Бен Аффлек, но там были Билл Мюррей и великолепная постановка Джима Джармуша. Почти с самого первого кадра и до конца у двух одиноких зрителей в кинозале перехватило дыхание, и они молча смотрели фильм, лишь изредка похрустывая попкорном.
7
Холден МакНил – персонаж фильма «В погоне за Эми» (1997) независимого режиссера Кевина Смита (р. 1970), известный длинным монологом, в котором он признается лесбиянке в любви. Персонажа блестяще сыграл Бен Аффлек (р. 1972).
Иногда, в самые волнительные моменты, она поглядывала на него, а он – на нее, и на их лицах появлялась смущенная улыбка.
Это были минуты счастья… Мгновения, когда, кроме них, никого не существовало вокруг.
На экране появилась надпись: «Конец».
Загорелся свет. Они молча, взяв с собой круглые стаканчики, направились к выходу.
– Бля, ну и че тут такого крутого? – на весь зал буркнул билетер, сидевший в первом ряду. – Какая-то пенсионерская ерунда.
В него тут же прилетел пустой стаканчик. А Аня вовремя отвернулась.
Был уже поздний вечер, но улицы ярко освещались фонарями, сквозь свет которых падал мерзкий мокрый снег.
– А ты заметил, что люди боятся темноты? – сказала она, посмотрев в небо. – Фонари освещают город слишком ярко. Не видно звезд.
– Сейчас тучи, какие звезды…
– Вчера не было туч, и все равно ничего не видно.
–
– Я бы хотела увидеть Белую Медведицу, как в детстве.
– Может быть, Большую Медведицу?
– Да какая разница? Все равно ничего не видно.
– Может, тебя… – Андрей немного замялся. – …проводить до дома?
– Сразу скажу, что на чашечку кофе я тебя не позову. Да и кто так предлагает? «Может, тебя проводить?..» На это есть только один ответ: может, и проводи. Обычно говорят: «Давай я тебя провожу».
– Ой, ну если ты так начала говорить, то я точно лучше домой пойду.
Они заулыбались. И она повела его к своему дому.
– Ну и какую концовку ты выберешь? – спросила она.
– Возле твоего дома?
– Не-е. – Она усмехнулась. – Возле моего дома мы просто скажем друг другу «пока».
– И даже не обменяемся номерами?
– Все зависит от этих пятнадцати минут до моего дома.
– Это типа как в лифте?
– Да, но знай, что я очень люблю говорить.
– Ну тогда рассказывай. Чем ты занимаешься?
– Продаю страховые полисы.
– Чего?
– Страховку продаю людям, и меня все коллеги ненавидят.
– Обычно ненавидят налоговую.
– Налоговую ненавидят обычные люди, а тут коллеги. Они обзванивают клиентов, приглашают их к себе, а клиенты случайно выбирают меня.
– Как это – случайно?
– Я сижу почти возле самого входа, и у меня есть все бейджики коллег. Я их иногда надеваю. Например, сегодня я была Александром. Мужик сел ко мне и сказал: «Надо же! А какой у вас по телефону был мужской голос…»
Она засмеялась, он улыбнулся.
– А ты? – спросила она.
– А я – рекламой, – проговорил он. – Пиар-отдел крупной сети, куда и магазины, и всё входит. И это такая жесть.
– Типа устал придумывать?
– Типа придумывать ничего не надо.
– Все уже придумано до вас?
– Да. Все уже придумано в девяностых. Весь мир идет вперед, потому что есть конкуренция. А у нас ее тупо нет. Все магазины принадлежат одному лицу. Даже если психанешь на «Пятерочку» и пойдешь в «Чижик», то все равно принесешь доход этому человеку. Конкуренции нет. Поэтому к открытию любого магазина на вход вешаются шарики в цвет магазина и школьники раздают буклеты. Вот и весь пиар.
– И что, вы там ничего не делаете?
– Почему нет? Нас заставляют придумывать крутые идеи. А потом приходит наша старушка. В прошлом, думаю, она была очень красивой, но года… Так вот, она приходит, берет наши идеи и говорит: «Это пошло, а это дорого». Даже не читает, просто сразу говорит. Я ей одну и ту же идею уже в пятый раз подаю.
Снег усиливался, ощутимо холодало. Аня остановилась.
– Вот прямо тут, – встала она под билбордом, – каждый день лет пятнадцать назад сидела женщина и принимала бутылки. И каждый вечер, когда я с мамой шла мимо этой женщины, моя мать в нее плевала. И знаешь почему она так делала? Мне бабушка потом рассказала. Эта женщина увела моего папу из семьи. Моя мама могла жить дальше, найти себе нового мужа. Но она жила прошлым и обвиняла эту женщину. Она ее ненавидела, но и сама не жила дальше… Так же и ты со своей старушкой. У тебя есть куча путей для реализации, но ты обвиняешь старушку в том, что твои идеи никому не нужны. Понимаешь, о чем я?