В погоне за рассветом
Шрифт:
— Тогда для каких же иных прегрешений? — спросил архидиакон. — Я никогда не поверю, что венецианцы способны делать хоть что-то, что не принесет пользу Венеции. Льеж — большое зло, но Венеция столь же печально известна в Европе, как и Вавилон. Это город алчных мужчин и распутных женщин.
Казалось, он уставился прямо на меня, словно знал о моих недавних приключениях в этом Вавилоне. Я уже приготовился было защищаться, возразив, что никогда не был алчным, но отец заговорил первым. Тон его был умиротворяющим.
— Возможно, наш город действительно пользуется такой славой, ваше преподобие. Tutti semo fatti de carne [103] . Но мы путешествуем не по поручению венецианского дожа. Напротив, нас послал великий хан монголов, и если мы выполним его просьбу, это может обернуться на пользу всей Европе и Святой Церкви.
И отец подробно объяснил, почему Хубилай просил прислать ему миссионеров-священников. Висконти позволил ему высказаться, а затем надменно спросил:
103
Каждый сам себя делает (ит.).
— Но почему вы обращаетесь ко мне, Поло? Я всего лишь член монашеского ордена, я даже не посвящен в духовный сан.
Этот человек даже не пытался быть вежливым, и я очень надеялся, что отец осадит его. Но он всего лишь сказал:
— Вы занимаете очень высокое положение, будучи папским легатом в Святой земле.
— Папы в настоящее время нет, — резко возразил Висконти. — И пока его выбирают, какое я имею право направлять сотню христианских священников в далекие неизвестные земли по прихоти варвара-язычника?
— Довольно, Тео, — снова сказал принц. — Думаю, у нас тут в Акре капелланов больше, чем воинов. Разумеется, мы вполне можем отпустить некоторых из них ради такой благородной цели.
— Цель-то, может, и благородная, ваше высочество, — сказал архидиакон, нахмурив брови. — Но не забывайте, что сие предлагают венецианцы. И это, кстати, не первое подобное предложение. Около четверти века назад монголы уже предпринимали такую попытку, обратившись тогда прямо в Рим. Один из их ханов по имени Гуюк послал письмо Папе Иннокентию, в котором просил, нет — приказывал, чтобы его святейшество и все монархи Запада немедленно прибыли к нему, дабы выказать ему почтение и принести присягу. Естественно, на это послание никто не обратил внимания. Я это к тому, чтобы вы поняли, какого рода приглашения исходят от монголов. Это надо же, теперь дело дошло до того, что они прибегли к посредничеству венецианцев…
— Можете отзываться с презрением о нашем происхождении, если хотите, — сказал отец все еще спокойным тоном, — все мы не без греха, но если бы в мире не грешили, то и не прощали бы. Но, пожалуйста, ваше преподобие, не пренебрегайте такой возможностью. Великий хан Хубилай не просит ничего, он лишь хотел, чтобы наши священнослужители прибыли к нему и проповедовали христианство. У меня с собой послание хана Хубилая, начертанное писцом под его диктовку. Читает ли ваше преподобие на фарси?
— Нет, — ответил Висконти, раздраженно фыркнув. — Потребуется переводчик. — Он пожал своими узкими плечами. — Отлично. Давайте удалимся в другую комнату, пока мне будут читать послание, нет нужды тратить время их высочеств.
После этого архидиакон с моим отцом удалились для беседы. А принц Эдуард и принцесса Элеонор, желая смягчить грубость манер Висконти, ненадолго задержались, чтобы продолжить разговор со мной и дядюшкой Маттео. Принцесса спросила меня:
— А вы читаете на фарси, молодой Марко?
— Нет, моя госпожа, ваше королевское высочество. В этом языке используется арабская система письма, напоминающая рыбок и червячков, я не могу понять его.
— Читаете вы на фарси или нет, — сказал принц, — но вам следует обязательно научиться говорить на нем, если вы направляетесь на Восток. Фарси — столь же распространенный по всей Азии торговый язык, как французский в Средиземноморье.
Принцесса спросила моего дядюшку:
— Куда вы отправитесь отсюда, монсеньор Поло?
— Если мы получим священников, как того просим, ваше королевское высочество, то должны доставить их ко двору великого хана Хубилая. Это означает, что нам придется каким-то образом миновать сарацинские земли.
— О, вы получите священников, — заверил его принц Эдуард. — А может, вам нужны монахини? Вот уж Тео будет рад избавиться от них всех, поскольку именно из-за монахинь постоянно пребывает в дурном расположении духа. Не обижайтесь, что он так с вами разговаривал. Сам Тео родом из Пьяченцы, поэтому вряд ли следует удивляться, что он недолюбливает жителей Венеции. Он человек уже старый, благочестивый и набожный, нетерпимый к любым проявлениям греха. Хотя, признаться, говорят, что и в молодости нрав у него был ничуть не лучше.
Я сказал дерзко:
— Надеюсь, что отец поставит на место Висконти, невзирая на его дурной нрав.
— А я надеюсь, что ваш отец мудрее вас, — возразила принцесса Элеонор. — Ходят слухи, что Теобальд станет следующим Папой.
— Да ну? — выпалил я в изумлении, совершенно забыв о правилах приличия. — Но он же сам сказал, что даже не принял духовный сан!
— Теобальду очень много лет, — сказала принцесса. — Но, кажется, именно это и является его основным достоинством. Конклав пока что ничего не решил. Как водится, возникло много группировок, и у каждой есть свой ставленник. Среди мирян растет недовольство, христиане нуждаются в Папе. А Висконти подходит всем — и простым людям, и кардиналам тоже. Если конклав и дальше будет пребывать в тупике, то, скорее всего, выберут Тео, именно потому что он стар. В конце концов в Риме появится Папа, хоть и ненадолго. В результате у представителей различных группировок будет достаточно времени, чтобы совершать закулисные действия и плести интриги, дабы в конце концов решить, чей кандидат наденет папскую тиару, когда Висконти скончается.
Принц Эдуард лукаво заметил:
— Боюсь, Тео умрет очень быстро: его хватит удар, когда он обнаружит, что Рим ничуть не благочестивее Льежа, Акры или Венеции.
Дядюшка улыбнулся, а его высочество продолжил:
— Да. Вот почему я думаю, что вы получите священников, которых так желаете. Висконти, возможно, и будет роптать для виду, но уж точно не опечалится при виде зрелища, как эти священники отправляются подальше из Акры и как можно дальше от него. Здесь пребывают члены всех монашеских орденов, разумеется, для поддержки наших воинов-крестоносцев. Однако многие из них слишком легкомысленно относятся к своим обязанностям. Помимо того, что они ухаживают за больными и смягчают их душевные страдания, они еще и предоставляют некоторые услуги, которые пугают праведных основателей этих орденов. Можете представить, как именно утешают страждущих кармелиты и клариссы, я уж не говорю о том, что это приносит им прибыль. А в это время монахи и священники богатеют, незаконно торгуя всякими пустячками — лекарствами и провизией, которые пожертвовали монастырям добросердечные христиане дома, в Европе. Да вдобавок тут все священники также торгуют индульгенциями и занимаются распространением абсурдных суеверий. Хотите посмотреть?