В погоне за счастьем
Шрифт:
Совершенно верно. Она не взяла оттуда ни цента… хотя и я, и брокер призывали ее к тому, чтобы она все-таки пользовалась этим доходом. Но она настаивала на том, что ни в чем не нуждается.
Это неправда, — вырвалось у меня. — У нее всегда было туго с деньгами.
Я тоже это чувствовал, — сказал он. — И, честно говоря, именно поэтому меня смущало ее упрямство в том, что касалось пользования фондом. Тем более что первоначальный капитал — благодаря грамотному управлению — удваивался каждые семь лет. Так что к девяносто пятому году фонд вырос до… — он заглянул в какие-то цифры, — трехсот пятидесяти двух тысяч долларов и пары центов.
О
Подожди, это еще не все. В девяносто пятом году ее брокеры удачно вложились в эти новые компании по высоким технологиям, ну и веб-браузеры… Разумеется, этот рынок с девяносто шестого года растет гигантскими темпами. Что, в свою очередь, означает, что за пять лет они фактически удвоили существующий капитал.
Удвоили? — прошептала я.
Вот именно. И по состоянию на конец рабочего дня прошлой пятницы… когда я в последний раз запрашивал у ребят текущую сводку… траст стоил… — Еще один беглый взгляд в колонку цифр. — Так, вот оно… Семьсот сорок девять тысяч шестьсот двадцать долларов.
Молчание.
Этого не может быть, — сказала я.
Я могу показать тебе компьютерную распечатку текущего баланса. У твоей матери были деньги, это факт. Много денег. Просто она решила не трогать их.
У меня чуть не вырвалось: «Но почему?»Я знала ответ на этот вопрос. Она решила не прикасаться к этим деньгам — потому что оставила их для меня. И ни разу даже не намекнула на такое наследство. Я почти услышала, как она говорит мистеру Тугасу: «Я знаю многих замечательных молодых людей, которые не состоялись в этой жизни только потому, что слишком рано получили чуть больше денег, чем нужно. Поэтому я не хочу, чтобы Кейт узнала о наследстве до моей смерти — а к тому времени, думаю, она уже кое-чему научится, познает цену деньгам и набьет шишек, прокладывая свой путь в мире».
Моя мамочка, неисправимая моралистка. Вечно отказывала себе во всем. В покупке новой одежды, новой мебели, даже простейших бытовых приборов. Притом что она — как я теперь знала — могла себе позволить жить в комфорте, и это, наверное, продлило бы ее дни. Но нет, она всегда была стоиком. Истинной пуританкой, которая на мольбы дочери отвечала неизменным: «У меня действительно всё есть, дорогая… мне так мало нужно… Ты лучше позаботься о себе, дорогая».
Конечно, зная свою мать, я понимала логику ее решения. Мег была права: она была прагматична до мозга костей… но с высокими моральными принципами. Да, она чувствовала себя вынужденной принять деньги той женщины, чтобы дать образование своим детям, но не могло быть и речи о том, чтобы она потратила хотя бы цент из этих денег на себя. Это противоречило ее сложному чувству гордости. Возможно (как предполагала Мег), она в конце концов простила Сару Смайт… но как только мы с Чарли встали на ноги, она решила жить так, словно этого фонда и не существует. Она зарыла его, как ценное сокровище, чтобы явить миру после своей смерти. Да, пожалуй, большего потрясения я не могла ожидать в первые же дни после похорон.
Семьсот сорок девять тысяч шестьсот двадцать долларов.Эта цифра в голове не укладывалась. Она казалась нереальной.
Кейт?
Я вернулась к действительности. Мистер Тугас потянулся к своему столу за упаковкой носовых платков. Положил ее на кофейный столик и жестом показал мне. Только тогда до меня дошло, что лицо
Простите.
Не стоит, — сказал мистер Тугае. — Я уверен, что все это из-за шока.
Я не заслуживаю этого.
Он позволил себе усмехнуться:
Конечно, заслуживаешь, Кейт. Ты и Этан. Эти деньги намного облегчат вам жизнь.
А Чарли? — спросила я.
А что с Чарли?
Я просто хотела знать, какая его доля?
Его доля? Как я уже говорил, у него вообще нет никакой доли. Твоя мать вычеркнула его из завещания. Разве она не говорила тебе?..
О… она говорила, что Чарли не унаследует ничего. Но тут же добавляла, что и наследовать-то нечего.
Думаю, она просто хотела сделать тебе сюрприз.
Ей это удалось.
Как бы то ни было, твоя мать очень четко высказалась в отношении того, что трастовый фонд должен быть твоим, и только твоим.
Бедный Чарли, — вымолвила я. Мистер Тугае пожал плечами:
Что посеешь — то и пожнешь.
Похоже, так и есть, — сказала я, вставая. — Мы должны еще что-то обсудить сегодня?
Ну, на самом деле есть пара мелких вопросов, касающихся процедуры утверждения завещания. Но если ты готова подождать до следующей недели…
Да, я бы подождала. Мне нужно время, чтобы…
Можешь не объяснять, — сказал он. — Звони мне в любое время.
Я вышла на улицу. Свернула направо и двинулась к северу. Я шла медленно, не замечая спешащих прохожих, автомобилей, городской суеты. Как будто на автопилоте, я машинально свернула направо, на 74-ю улицу. Дома я приступила к исполнению плана временного бегства, который зрел у меня в голове весь обратный путь.
Прежде всего я позвонила в «Авис» и договорилась о прокате машины, начиная с сегодняшнего дня. Потом заказала номер на одну ночь в отеле в Сарасота-Спрингз. Включив компьютер Этана, я отправила электронное письмо Мэтту:
Мы с Этаном уезжаем из города до вечера понедельника. Если что, звони мне на сотовый в любое время.
Я задумалась на мгновение и быстро допечатала:
Еще раз спасибо тебе за поддержку в эту тяжелую неделю. Очень тронута.
Я написала свое имя и кликнула команду «Отправить».
В три пополудни я стояла у школы «Алан-Стивенсон» на Ист, 78-й улице. Когда Этан вышел на улицу, он слегка удивился, увидев меня во дворе… с двумя спортивными сумками у моих ног.
Мы не идем к динозаврам? — разочарованно спросил он.
У меня есть идея получше. Повеселее.
И что за идея?
Хочешь сбежать на уик-энд?
В его глазах вспыхнул огонек радостного возбуждения.
Еще бы!
Я вручила ему конверт, адресованный его классному руководителю, мистеру Митчеллу:
Беги в класс и передай мистеру Митчеллу эту записку, что до вторника мы будем далеко от школы.
Правда далеко?
По-настоящему далеко.
Вау!
Он схватил записку и бросился к дверям школьного здания, вручив ее охраннику на входе. Часом позже мы уже ехали по Ист-Сайд-драйв в сторону Кросс Бронкс, оттуда свернули на автомагистраль 287, пересекли Гудзон к югу от Тарритауна и влились в поток машин на 87-й автостраде, углубляясь в северную часть штата Нью-Йорк.