В погоне за Солнцем
Шрифт:
После поражения Германии в Первой мировой войне много “народных” движений были реорганизованы в соответствии с главенствующей пропагандой, а их члены стали еще большими шовинистами; “народнические” мыслители начали противопоставлять Германию как нацию героев Британии, “острову торговцев”, символизирующему деградацию современного материализма. Гитлер, присоединившийся к движению (“основные идеи национал-социалистического движения – народнические”, – писал он в Mein Kampf), тоже воспользовался солярным образом в форме свастики [851] , которая 7 августа 1920 года в надлежащем порядка была принята в качестве официальной эмблемы нацистской партии НСДАП.
851
Свастика (от санскр. su – хороший и asti – быть, с добавлением суффикса ka) использовалась в разных культурах во всем мире (не считая Австралии и территорий южнее Сахары). Древнее население долины Инда считали солнце квадратным, а свастика была его символом – ее перекрещенные лучи символизировали катящееся по небу в своем годовом цикле солнечное колесо. Мадам Блаватская сделала символ частью эмблемы Теософского общества и своего личного герба (см.: Servando Gonza'lez, The Riddle of the Swastika: A Study in Symbolism, privately published by the author, Box 9555, Oakland, Calif., 94613.
Придя к власти, национал-социалисты запретили некоторые традиционные христианские праздники и заменили их на более подходящие для “новой Германии”. Летнее солнцестояние было как раз таким. К юго-западу от Ганновера расположены так называемые эскерские камни, известные также как “солнечные скалы”. Четыре выветрившихся известняковых столба, возраст которых достигает 70 млн лет, вздымаются на 30 м, а сверху располагается неолитическая обсерватория, круглое отверстие которой ориентировано ровно на линию рассвета в день летнего солнцестояния. Гитлер, восторженно принимавший все, что могло восславить древних прародителей тевтонской расы, с большим энтузиазмом отнесся к этому месту, которое стали пропагандировать как самое священное место древних германцев, проводя там в дни равноденствий и солнцестояний празднества, свадьбы и церемонии гитлерюгенда.
Все эти верования требовали интеллектуальной базы, и национал-социалисты стали подыскивать подходящих кандидатов. Во время Первой мировой войны для кайзеровской армии было напечатано 150 тыс. экземпляров “Так говорил Заратустра”; теперь нацисты распространили книгу среди гитлерюгенда, а в 1934 году заложили ее роскошное издание в Танненбергском мемориале (воздвигнутом в честь немецких солдат, павших при Мазурском сражении). К большому ликованию, они обнаружили, что сам Гете прославлял “естественное” язычество, написав за одиннадцать дней до смерти следующее:
Если меня спросят, способен ли я по своей природе благоговейно перед ним [Христом] преклониться, я отвечу: несомненно. Я преклоняюсь перед ним как перед божественным откровением высшего принципа нравственности. Если спросят, способен ли я по своей природе поклоняться солнцу, я тоже отвечу: несомненно! Ибо и оно – откровение наивысшего, самое могучее из всех явленных земнородным [852] .
Под рукой оказались не только Гете и Ницше. Начиная с 1901 года Карл Юнг также высказывает энтузиазм в отношении “народнических” идей, его интерес к ним возник благодаря одному пациенту, который считал, что солнце обладает гигантским фаллосом, управляющим погодой. Юнг отметил сходство между иллюзиями своего пациента и языческим солнцепоклонничеством и использовал это как доказательство существования того, что он назвал коллективным бессознательным. В конце 1909-го и в 1910-х годах он увлекся литературой о зорастризме, митраизме и их корнях в древнеиранском солнцепочитании и развивал тему солнца как бога, дополняя список солярных соответствий (свет, бог, отец, огонь, жар) словами “либидо” и “герой” [853] .
852
Экерман И. Разговоры с Гете. В юношестве Гете решил, что величайшим символом Бога является солнце, и решил возжечь жертвенный огонь, чье пламя должно было вспыхнуть прямо от жара звезды. Чтобы сделать этот ритуал более основательным, он хотел не использовать дрова или уголь, а поджечь ароматические палочки, потому что “это нежное горение и испарение гораздо лучше выражает то, что происходит с разумом, чем открытый огонь”. Он закрепил несколько палочек на небольшом столе и поджег их с помощью лупы, как только солнце появилось над крышами соседних домов. Он был так поглощен происходящим, что не заметил, как палочки сгорели дотла, испортив красивые цветы, нарисованные на фамильном столе. См.: Dr. Otto F. Schr^ader, The Religion of Goethe, Adyar Pamphlets no. 38, Theosophical Publishing House, Adyar Chennai (Madras). 1914. Февраль.
853
См.: Carl Gustav Jung, Symbols of Transformation. New York: Bolingen Foundation, 1976, first published 1912. Р. 121–31 и 171–206.
В 1912 году Юнг опубликовал “Психологию бессознательного”, которую Нолл называет “Литургией “народничества”… современным мистическим вкладом в солярную мифологию Мюллера” [854] . Юнг именно этим и занимался, он возвращал к жизни сочинения верного солнцепоклонника Макса Мюллера, чьи книги и статьи полностью совпадали с собственными занятиями Юнга того периода. “Все ли заря? Все ли Солнце? – размышлял Мюллер. – Этим вопросом я задавался много раз, пока мне его не задали другие” [855] . Юнг писал ровно об этом – о герое как солнце, о солнце как боге, о Боге как саморазрушающемся божестве. Мюллер был возрожден, чтобы стать плакатным профессором новой Германии [856] .
854
Noll, Jung Cult. Р. 133.
855
Max M"ulller, Lectures on the Science of Language, Delivered at the Royal Institution of Great Britain, февраль – май 1863, second series. New York: Scribner, 1869. Р. 520.
856
Напротив, Рудольф Штайнер, чьи школы были закрыты национал-социалистами, считал евреев der Sonnenwiese, солнечными
Чарли Чаплин в “Великом диктаторе” (Photofest)
Сочинения Мюллера предоставили нацистам больше чем просто возможность выстроить солярную мифологию, потому что он развивал два направления: центральное место солнца в языке и мифе, а также высшее место, занимаемое арийской цивилизацией. Он сам мог и не быть расистом, но оказался идеальным проводником нового мироустройства: его работы о происхождении ариев стали подкреплять нацистские притязания на научную обоснованность антисемитизма.
Присвоение солнца выражалось разными способами, но наиболее злонамеренной и одновременно надуманной оказалась фантазия Генриха Гиммлера, рейсхфюрера СС. Именно он выступил инициатором поисков древнего наследия языческой культуры, вытесненной христианской церковью. И он же всецело принял учение о “черном солнце” [857] , Schwarze Sonne, происходящее от древних шумеров и аккадов, которое утверждает, что солнце проявляется в двух формах: “белой” – как светило в центре нашей солнечной системы и “черной” – невидимой, но светящей духовно, “сильнейшей и наиболее явной манифестацией Бога”. Это невидимое или выгоревшее солнце, источник мистической энергии, способной возродить арийскую расу, имеет очевидное сходство с солнцем в теософии Блаватской (“Тайное учение” впервые вышло в Германии в 1901 году), с “внутренним солнцем” Юнга и с шопенгауэровским противопоставлением ноумена и феномена. Schwarze Sonne стало также центральным элементом тайных обрядов инициации высшего генералитета СС. Для рядовых членов СС (около 50 тыс. человек) аббревиатура означала просто Schutzstaffel (охранный отряд), но для посвященных это было Schwarze Sonne, черное солнце.
857
Черное солнце недавно получило новую жизнь в качестве объединяющего начала для экстремистов правого крыла. Бывший эсэсовец Вильгельм Ландиг (1909–1997) использовал символику черного солнца, свастики и прочих образов “народничества” для создания движения, которое в Австрии и Германии к концу 1980-х стало “серьезной политической оппозицией демократии и либерализму Запада” (Nicholas Goodrick-Clarke, Black Sun: Aryan Cults, Esoteric Nazism and the Politics of Identity. New York: New York University Press, 2002. Р. 4. См. также жуткую расистскую трилогию Ландига, начинающуюся романом G"otzen gegen Thule (1971) и Goodrick-Clarke’s The Occult Roots of Nazism). Его движение продолжает существовать и сейчас.
В сатире Чарли Чаплина “Великий диктатор”, где он играет выжившего из ума Аденоида Хинкеля, прием приближенных происходит в огромном зале, за гигантским письменным столом, а над головой диктатора висит огромный флаг с двумя черными крестами в круге – символ партии “Сыновья и дочери Двойного креста”. От него расходятся в разные стороны лучи солнца. Вышедший в 1940 году фильм во многом оказался пророческим.
Япония не нуждалась в прозрениях Юнга или Гете, чтобы увидеть в образе солнца политические возможности. Еще с древнейших времен японские мифы строились вокруг солнечной богини Аматэрасу и божественной природы тэнно (небесного правителя), считающегося прямым наследником Солнца: “Как Солнце является центром вселенной, так и императорская династия – центр жизни японской расы” [858] . Японский флаг, который уже более тысячи лет изображает восходящее солнце, утверждает чувство принадлежности нации к солнечному роду вместе с синтоизмом – государственной религией. Когда вспыхнула Вторая мировая война, солнечный образ стал самым визуально запоминающимся символом нации: в бой солдаты отправлялись с национальным флагом, повязанным наискосок через грудь, и головной повязкой, украшенной восходящим солнцем. Пилоты-камикадзе также вдохновлялись связью бога-императора с солнцем.
858
David H. James, The Rise and Fall of the Japanese Empire. London: Allen and Unwin, 1952. Р. 50 и 181. Слова и иероглифы для солнца в японском языке отражают много оттенков смысла. Китайский иероглиф hi в японском означает и “солнце”, и “день”. Современный абстрактный иероглиф происходит от буквального изображения солнца. Его сегодняшнее произношение совпадает с произношением слова “огонь”, что наводит на мысль о том, что до появления китайской иероглифики солнце и огонь у японцев были сходными явлениями природы. Базовый иероглиф hi с его близостью к стихийным силам встречается чаще других “солнечных” иероглифов в старейшей японской рукописи “Кодзики” (712). Слово для обозначения самой Японии – Ni-hon – состоит из ni (усеченная формы от nichi, альтернативное чтение hi) и hon, “источник”, так что название страны можно переводить как “источник солнца”. Китайцы, не разделяя энтузиазма японцев по поводу собственной культуры, стали искажать имя своего меньшего соседа как Zipango, что постепенно дало в западной культуре “Японию”.
Связь между солнечной богиней, императором и японскими хищническими амбициями 1930-х была красноречиво изложена известным американским репортером Джоном Гюнтером, который сразу после войны писал: “Легенда о прямом происхождении [императора] от богини Солнца и, соответственно, его “божественная природа”… сделали императора священным, а нацию объединили в сильном чувстве не просто верности, но настоящего родства с императорским домом”. После капитуляции Японии в 1945 году верховный командующий союзными войсками, генерал Дуглас Мак-Артур, желая развеять мистику императорской династии, просил императора Хирохито объявить населению об отказе от своей божественной природы. Это было не бессмысленным требованием. Вот комментарий Гюнтера:
Давайте вспомним. Незадолго до войны дорожный полицейский дал неверный сигнал императорскому кортежу и покончил с собой от стыда. Придворный портной не мог снять мерку с императора иначе как на расстоянии, потому что прикасаться к императорской персоне строжайшим образом запрещалось. Когда император находился в путешествии, все ставни на его пути наглухо закрывались, потому что считалось, что один вид Сына Небесного может ослепить человека [859] .
859
John Gunther, The Riddle of MacArthur: Japan, Korea and the Far East. New York: Harper, 1950. Р. 107–108.