В погоне за солнцем
Шрифт:
Всадники, рвавшиеся в ночь, нам на встречу, остановились.
Ржание вставших на дыбы коней, свист спускаемой тетивы - и холодное злое касание ветра, когда одна из стрел пролетает в одном пальце от моего лица, уходя в ночь.
Я не шелохнулся и даже, кажется, не вздрогнул, за целую вечность до этого мига зная, что стрела пройдет мимо. Нэльвё и тихонько вскрикнувшая Камелия моей выдержкой не отличались. Отрекшийся грубым движением задвинул девушку за спину, не очень-то считаясь с ее растрепанными чувствами, и потянул из ножен меч. Он казался обломком лунного луча - такой же тонкий и бесконечно изящный.
– Нэльвё!
– предостерегающе окрикнул я, отворачиваясь, чтобы встретиться взглядом со спешившимся бессмертным.
Жилистый, гибкий и хлесткий, как плеть. Легкий доспех - не доспех даже, кожаная куртка с нашитыми поверх металлическими пластинами - не стесняет движений. Перчатки плотно обтягивают ладони, изогнутый лук в пол его роста кошкой льнет к ногам. На поясе - перевязь с коротким мечом.
– Скажи своему другу, elli-e Taelis, чтобы он убрал меч и стал твоей молчаливой тенью, если хочет сохранить жизнь, - иронично сказал Сумеречный, замирая в шаге от меня.
Глава отряда.
– Нэльвё, - повторил я, не оборачиваясь.
– Делай, что он говорит.
Злая и неразборчивая ругань стала мне ответом. На долю секунды я решил, что он не подчинится из глупого, неуместного сейчас упрямства, но тишина безвременья почти сразу сменилась скрежетом вогнанного в ножны меча.
– Так-то лучше. А теперь - к делу, - и обратился резче, жестче; голосом, в котором звенел только лед и не было ни намека на прежнюю смешливость.
– Ты пришел к нам, elli-e. Что тебе нужно?
– Ответы.
Губы главы отряда искривились в улыбке. Одна из Сумеречных рассмеялась, и бусины, вплетенные в ее косы, зазвенели. В этом перезвоне не было ничего чудесного. Напротив - жуткое, пугающее. Злое.
– В самом деле? И не боишься? Скажем, шальной, пущенной с закрытыми глазами стрелы?
– насмешливо, с тщательно скрытой угрозой, спросил он.
– А ты не боишься, Эдвин? Песни, которая приходит с каждым новым днем, и от которой дробятся в крошево кости, рвутся жилы, терзаются нервы? Или драконов, которые уже проснулись и рвутся из ледяного плена, срывая с себя путы давно утративших силу Слов?
A'shes-tairy оцепенел, когда я назвал его, даже не думавшего представляться, по имени - и когда прочитал и сказал то, что мучило их, став худшим из кошмаром.
– Среди вас есть сказители?
– требовательно - по праву, данному Ей. Неоспоримому.
Пустое, надтреснутое, сломленное:
– Нет.
– Драконы уже проснулись, - не спрашиваю - утверждаю, но окончательно убеждаюсь только после его кивка.
– Сколько еще воля прежних сказителей сможет удерживать их?
– Что тебе за дело до нас, Зарерожденный?
– резко спросил Эдвин, вскидывая на меня острый, непокорный и живой, невозможно живой взгляд того, кто долго бродит по краю Бездны, зная, что каждый момент рискует сорваться вниз.
Взгляд, в котором сначала мелькнуло что-то светлое, ясное - но почти сразу сгорело в отчаянии и всепожирающей злости, удушливой, как гарь.
– Я сказитель.
– Ты и шагу не сделаешь по Жемчужным Берегам.
– Ошибаешься.
Он, прежде готовый бросить очередную злую колкость, осекся и замолчал, не сводя с меня долгого, пристального взгляда. В нем боролись неверие, усталость - и надежда.
– Ты не лжешь.
– Сколько еще воля сказителей сможет их удерживать?
– Я не знаю, - оборвал меня он. И, помедлив, все же ответил: - Королева знает.
– Я приду к ней тогда, когда будет должно, чтобы получить ответы и помочь. Передай ей.
– Передам, - процедило он.
– Даю слово. А теперь убирайтесь. Немедленно. Замешкаетесь - сочту, что ты лгал, ожидая отряд Безупречного, чтобы ударить нам в спину. И тогда не надейтесь уйти живыми.
За обманчивым спокойствие слов A'shes-tairy плескалась ничем незамутненная ярость. Ни мгновения не сомневаясь в его угрозе и чувствуя направленные на меня стрелы, я развернулся, дернул за руку молчаливую и бледную от испуга Камелию и быстро зашагал прочь. Нэльвё замешкался, но последовал за нами, догнав в несколько размашистых шагов.
До самого лагеря мы шли, не проронив ни слова. А дойдя, не сговариваясь и ничего не обсуждая, стали собираться в дорогу - прочь от идущей за нами шаг в шаг смерти. Я последним вскочил в седло, оставшись гасить костер, и пустил коня стремительной рысью вслед за удаляющимися в рассветное небо спутниками.
Разговоры будут потом. Или не будут вообще - потому что то, что случилось, не касается никого, кроме меня.
***
Мы скакали все утро, сначала рассветное, серо-мглистое, туманное, потом - ослепительно яркое и солнечное, постепенно переходящее в такой же ослепительный день. Не останавливаясь, мы гнали коней на восток, не зная, но чувствуя, где лежит Арьеннес - первый город aelvis, воспетый в легендах. Говорят, его невозможно не любить, и каждый бессмертный, хоть раз побывавший в Первой розе, дарит ей частицу своей души.
Говорить было некогда - и не о чем. Солнце поднималось нам навстречу, сначала робко расцвечивая небосвод розовато-алым, а потом затопив землю рассветным золотом от края до края. Все исчезло в этом свете новорожденного дня. Все, кроме дороги, ведущей нас, и города.
Я так отчетливо видел перед собой его, сотканный из солнца и золотой взвеси, что не сразу понял, когда наваждение уступило место Арьеннесу. И это так поразило меня, что я натянул поводья, останавливая тонконогого жеребца. Кони моих спутников проскакали вперед еще с десяток шагов - и тоже замерли, остановленные седоками.
– Вот и Арьеннес, - негромко сказал я.
Место, где начнется новый путь. Наконец-то правильный - и предназначенный только мне.
***
– Приветствую вас, мой лорд, - Эрелайн склонился в поклоне - скупом; ином, чем обычно, и от лорда-правителя это выражение неприятия не укрылось.
– Приветствую, - сухо ответил Этвор, коротко кивнув.
– Вам есть, что сообщить?
– Подтвердилось, что Кэррой вьер Шайесс действительно был в зале. Его причастность к заговору не доказана, но не вызывает сомнений. Предполагается, что он действовал не один и был не единственным заговорщиком, присутствующим на церемонии. Имен назвать пока не могу. Мы разрабатываем эти версии. Каким образом в руки заговорщиков попала печать дома вьер Лиин не установлено. Пока. Я полагаю необходимым провести расследование, подвергнув допросу всех, кто имел доступ к печати. Списки присутствующих с результатами допросов и наблюдений за поведением гостей в течение церемонии составлены и прилагаются к докладу.