В походах и боях
Шрифт:
Речица не входила в полосу наступления 65-й армии. Но создалась благоприятная обстановка для глубокого маневра и удара по городу с тыла, поскольку корпус Д. И. Самарского сумел уже перевести через Днепр все свои дивизии. Упустить такую возможность было бы непростительно.
– Решение считаю правильным, - одобрил Рокоссовский, выслушав доклад. Действуйте без промедлений. Мы предполагали, что создастся именно такая обстановка.
Позднее, при разборе операции, выяснилось, что, планируя освобождение Речицы, командующий фронтом умышленно исключил этот город из полосы наступлении 65-й. Он рассчитывал, что наши войска,
Две бригады гвардейского Донского танкового корпуса во взаимодействии с 37-й гвардейской и 162-й Сибирской дивизиями нанесли удар по Речице с северо-запада, ворвались в город и завязали бой на улицах. С востока наступал стрелковый корпус 48-й армий. Он сковал значительные вражеские силы, предназначенные для обороны города. Мы овладели Речицей почти без потерь, не дали врагу разрушить город, захватили богатые трофеи и много пленных. Бой за Речицу - один из примеров организации взаимодействия между войсками двух армий, которые совместными усилиями освободили город. Больше того - этот бой дает также пример взаимодействия регулярных и партизанских войск в наступлении. После того как корпус Д. И. Самарского и танкисты М. Ф. Панова захватили 14 ноября станцию Демехи, фронт противника был разорван, и севернее станции наши наступающие части соединились с партизанскими бригадами И. П. Кожара. Партизаны надежно прикрыли левый фланг армии, дали ценную информацию о вражеском гарнизоне Речицы и вместе с нашими войсками участвовали в освобождении города.
Внезапный для противника удар с тыла позволил нашей армии вместе с левофланговыми соединениями армии П. Л. Романенко окружить вражескую группировку. Через несколько дней она частично сдалась в плен. Основная часть сил противника на участке 48-й армии прорвалась на соединение с гомельской группировкой.
Восемь корпусов сыграли свою роль. Уже в первый день наступления были прорваны надвинские позиции, на второй - войска вырвались на оперативный простор, а еще через шесть дней освободили важный узел сопротивления - город Речицу. Салютовала Москва. Восемь дивизий фронта получили наименование Речицких.
Перед правым флангом армии образовался почти полностью открытый фронт. На отдельных рубежах оборонялись разрозненные группы противника. Корпус Самарского быстро продвигался. Вскоре он вышел на правый берег Березины и взял направление на Паричи. Начинались Полесские болота. Танкисты были выведены из боя, и корпус генерала Бахарева от нас забрали. Пошел на переформирование корпус Панова. С большим сожалением проводили мы на новое направление фронта и корпус Черокманова.
...С минуты на минуту ждали донесения об освобождении Василевичей. Зашел Ганиев.
– Василевичи взяты, вот телеграмма начальника политотдела корпуса.
Вскоре и сам автор депеши явился на КП м подтвердил успех кавалеристов.
Радостная весть передана в штаб фронта. Ночью сводка Совинформбюро сообщила о вступления в Василевичи конницы генерала Крюкова. Часа через два позвонил Рокоссовский:
– Мне только что доложил Малинин неприятную новость. Войска Крюкова заняли Василевичи, а станция Василевичи еще в руках противника. Лично проверьте. Имейте в виду, я не привык опровергать сводку Совинформбюро.
–
На окраине Василевичей разместился штаб кавалерийского полка. Слышна нестройная песня: "Стань, казачка, молодая, у плетня..."
Сердце закипело. Рванул ручку, вскочил в комнату, сильно хлопнул дверью. Офицеры встали.
– Вы что славу свою в ложных донесениях топите? Где командир дивизии?..
Беспечность у конников будто ветром сдуло. Один из офицеров повел по темной улице к комдиву. Он сидел за столом над картой. Рядом стояли начальник штаба и еще несколько офицеров.
– Товарищ командующий, ошибку исправляем, - опередил он мой вопрос. Разведка закончена. На станции Василевичи небольшие силы противника. Два полка направлены в обход с севера. Ночью станцию возьмём.
Вид у командира виноватый, чуть растерянный. Гнев как-то сразу погас. Позднее комкору было приказано наказать своей властью виновных в ложных донесениях.
К рассвету станция была взята без потерь.
Василевичами овладели на двенадцатый день наступления. Перерезаны все коммуникации, питавшие гомельскую группировку врага с юга. Освобождены сотни населенных пунктов. Неплохой итог!
Неожиданно радость омрачилась разлукой. Приехал Рокоссовский и сказал:
– Я у вас заберу Ивана Семеновича в сорок восьмую..
Мы с Радецким взмолились: за что такая немилость, почему нужно брать из армии опытного руководителя штаба. Но командующий был непреклонен:
– У вас штаб уже сколочен, а у Романенко еще нет. Надо считаться с общими интересами, А к вам придет из сорок восьмой Михаил Владимирович Бобков.
Жалко было расставаться с генералом Глебовым. Одно утешало: после него оставалось замечательное наследство - сплоченный, квалифицированный штабной коллектив.
Наступление развивалось успешно. Но в начале декабря стала назревать опасность на левом фланге. Опираясь на узел Калинковичи - Мозырь, противник стянул свежие резервы. Можно было предположить, что гитлеровцы готовят контрудар.
Решение: перебросить на левый фланг большую часть своих войск, сосредоточенным ударом во взаимодействии с 61-й армией расстроить замысел врага, выбить из Калинковичей к разгромить его группировку в этом районе.
На правом фланга войска 19-го корпуса шли и шли вперед. Фронт армия растягивался. По отношению к соседям она выпирала на запад огромным выступом. Корпус Самарского подходил к Полесским болотам. Никто не предполагал, что здесь немцы могут оказать серьезное сопротивление, и мы решили не усиливать фланг. Слишком заманчивым был удар по калинковичской группировке противника и освобождение такого крупного города. Мы рассчитывали, что справимся с задачей в короткий срок.
На Калинковичв были нацелены наши основные силы. Сюда же подходил 95-й стрелковый корпус двухдивизионного состава, только что переданный в состав армии. В корпусе не было командира.
– Подберете комкора у себя?
– спросил Рокоссовский.
Я давно считал, что командир 69-й дивизии достоин выдвижения, и заверил, что корпус будет иметь хорошего командира. В тот же день вызвал на беседу Кузовкова. Но он упорно не желал расставаться со своей дивизией.
– За доверие спасибо, товарищ командующий, - сказал он.
– Когда доверие, то ничего не жаль, жизни не жаль... Но, прошу понять, вы лишаете меня самого дорогого.