В поисках Белого города
Шрифт:
— Вы не сделаете это, — схватила его руку Императрица.
— Еще как сделаю, — ответил ей комендант, выдергивая руку, — адмирал и я отвечаем за всех людей, в нашем подчинении, и мы не намерены подвергать их смертельной опасности. Тем более, что это не военный корабль, а дипломатический. Таков наш закон.
Простите, сударыня, нам надо идти. Я распоряжусь, чтобы стюард показал вам каюту.
И схватив адмирала за руку, он потянул его к двери, и уже из коридора были слышны его распоряжения: — Императрице каюту, погибших в
Скоро я остался один. Подошёл к окну и смотрел, как мы начали медленно удаляться от Ратееи. Она становилась все меньше и меньше. Сзади меня раздавались шаги стюардов, их возгласы, они переговаривались, тихо, почти шёпотом. На меня никто не обращал внимания. А я стоял, понимая, что оставляю там, на неизвестной мне планете, что-то очень важное. Во мне с каждой минутой нашего отдаления от золотого теперь небольшого шарика, образовывалась черная дыра. У этих мужиков сгорели тела, а у меня горела душа. Вот только отчего, мне было невдомек.
А потом планета исчезла, вокруг была до боли знакомая чернота космоса, мы медленно набирали скорость. Крейсер был слишком тяжел и неповоротлив. И вдруг свет погас. Все вокруг затряслось. Я почувствовал, что лечу, покатился, больно ударился боком, снова полетел, снова куда-то катился, и снова летел. Было ощущение, что я попал в барабан стиральной машины. Наверное, на мгновение отключился. А когда пришёл в себя, свет горел, я лежал около стены, задрав ноги к верху, в комнате был разгром.
Глава II
Веда осмотрелась, и поняла — она дома. И тут же перед глазами возникло бледное лицо Косты, с уходящей из глаз жизнью. — Кричи, — просил он.
— Я убила его, — думала девушка, глядя в потолок. — Я убийца. Он столько раз спасал меня. Даже несмотря на то, что услышал столько оскорбительного в свой адрес, он сдержал слово, вернулся с помощью. Если бы я послушалась, и не пошла к мидгардцам, он был бы жив. Это я виновата в его смерти. А что я скажу Старшему, Среднему и Младшему?
Тихонько скрипнула дверь, и в комнату кто-то вошёл. Веда повернула голову и встретилась взглядом с Ботикой, которая в руках держала стакан с какой-то жидкостью. Она вытаращила глаза, стакан со звоном упал и разбился: — Ты?????????
— Что? Она пришла в себя? — в комнату влетела Сюа. — Деточка, родная! Ты очнулась!
— Я убила его, — повторила свои мысли вслух маленькая веста.
— Что ты говоришь, ты никого не убила! Это просто последствия нервного срыва. Ты лежи, скоро все пройдет.
— Я видела, как Коста умирал, — упрямо, как заклинание твердила девушка.
— Нет, что ты, он жив, — Сюа спрятала глаза.
— Я хочу его видеть, пусть он придет, — она приподнялась на постели.
— Невозможно, детка, они забрали его с собой.
— Они убьют его! — обреченно произнесла Веда, и снова упала на подушку, из ее глаз потекли слезы.
Комнату заполняли люди. Около постели появился Уллин, схватил ладони дочери и прижался к ним губами:
— Детка, как я волновался! И что тебя понесло к мидгардцам. Когда я узнал, я чуть не умер от страха за тебя.
— Все хорошо, папа, — девушка смотрела на отца, и улыбалась сквозь слёзы.
— Теперь да, ты себе представить не можешь, что было со мной, когда мне сообщили, что моя дочь у мидгардцев. А когда прилетел, ты уже без сознания здесь…
— Так, запел свою песню, — строгий голос Арты прервал магистра знаний. — Ты должен гордиться дочерью, с ее помощью мы выгнали мидгардцев с Раттеи. Скажи ей спасибо! Как ты? — она подошла к девушке и встревожено посмотрела ей в глаза. — Пора домой. Хватит здесь отлёживаться. Я тебя быстро на ноги поставлю.
— Мы домой поедем? — спросила Веда.
— Нет, пока нам предоставили комнаты в Храме избранных. Раджан хочет поговорить с тобой. А там и домой. Давай я помогу тебе одеться.
Ее подняли. Стали закутывать с тёплый меховой плащ. Надели на ноги тёплые сапожки, и, держа под руки, повели. За дверью на засыпанной золотистым снегом площадке было много людей, все ей улыбались: — Здоровья тебя Веда, дочь Уллина. Спасибо! — раздавалось со всех сторон. Она поискала глазами своих спутников, с которыми прошла столь долгий путь. Их не было. Но когда она вышла из дверей больничных покоев на улицу, среди толпы белых жрецов, радостно приветствовавших ее, увидела знакомые лица. Они сияли, они кивали ей осторожно, чтобы никто не видел. А потом скрылись в толпе. Ноги у Веды подкосились. Но отец за талию удержал ее. А потом просто взял на руки и понес. Им уступали дорогу. А вдогонку неслись возгласы благодарности.
Но девушку это не трогало. Ей было все безразлично. И уже опять лежа в постели, укутанная добрыми руками Арты, она не могла отогнать своих грустных мыслей:
— Теперь они уйдут в Белое братство. Я больше никогда не увижу ни Старшего, ни Среднего, ни Младшего. Они будут молчать о том, что произошло там. Связываться с белыми жрецами — плохая примета. И Коста говорил об этом. Забыть? Но я не хочу забывать! Они стали мне родными. Я не могу вот так отказаться от них! Старший говорил, что я слишком молода, и не имею права, принимать их в свой род, без разрешения Арты. А даст ли мамка разрешение? А если не даст?
Будто почувствовав что-то, в комнату вошла Арта:
— Тебя что-то тревожит, детка?
— Арта, а ты когда-нибудь шла против воли старшей матери?
— Конечно. Когда мне был сон, что я должна придти к твоему отцу и принять на себя воспитание его маленькой дочери, моя старшая мать пришла в ярость. Женщин и так было мало. А тут еще и я, в полной силе, и способная родить ребенка, уходила неизвестно куда, отказываясь иметь своих детей. Она до сих пор сердиться на меня. А почему ты спрашиваешь об этом?