В поисках Леонардо
Шрифт:
– Кузен… – умоляюще прошептала Амалия. – Вы ведь все выдумали?
– Про что?
– Про евнуха в гареме.
– Клянусь вам, кузина! Я был на волосок от гибели. Если вы хотите узнать подробности…
– Не хочу. Перестаньте, кузен.
– Что перестать?
– Вы надо мной смеетесь.
– Ничуть. Что может быть хуже, чем быть евнухом?
– Кузен!
– Хорошо, молчу. – Рудольф надулся. – Но с вашей стороны нехорошо подозревать меня в обмане!
Отец Рене закончил читать заупокойную молитву, и белый
– Хочу есть, – объявил Рудольф капризно. – Кстати, я только что придумал новое название для фирменного десерта местных поваров: пирожное «Мечта в саване».
Амалия всегда гордилась своей выдержкой, но тут ее нервы все-таки сдали. Она оттолкнула руку Рудольфа и отошла к Деламару, который разговаривал со священником.
– Сэр, – заявил Рудольфу Роберт П. Ричардсон, ставший невольным свидетелем этой сцены, – вы негодяй! Обижать такую прекрасную молодую леди!
– Сэр, – учтиво отозвался граф фон Лихтенштейн, – позвольте вам заметить, что это моя леди, а не ваша. Что хочу, то с ней и делаю.
– Знаете, сэр, – с горечью сказал американец, – если бы мы были на берегу, я бы посадил вас на корову задом наперед и в таком виде пустил бы гулять по прериям.
– Если бы мы были на берегу, многоуважаемый сэр, – еще учтивее отвечал немец, – то я бы заставил вас сожрать живьем всех ваших коров и вашего дядюшку Чарли в придачу.
– Однако! – пробормотал ошеломленный американец, которому вероятность такого поворота событий не приходила в голову.
– Значит, вам все-таки удалось выяснить, кто убивал этих несчастных? – говорил меж тем отец Рене Амалии.
– У нас есть кое-какие соображения по данному поводу, – вмешался Деламар, – но прямых доказательств, увы, никаких.
– Да, – угрюмо подтвердила Амалия, – того, что у нас есть, для суда явно будет недостаточно. Мы уже говорили на эту тему с месье… э… сыщиком. – Она поглядела на стоящего неподалеку от них Марешаля и зябко поежилась. – Пожалуй, мы немного погорячились, когда попросили выделить всем членам семьи Эрмелин надежную охрану. Теперь убийца не сможет действовать, а мы не сумеем доказать его вину.
– Что-то я вас не понимаю, – начал Деламар. – Вы хотите сказать, что…
Он не успел закончить свою фразу, потому что его прервал истошный женский визг. Сначала кричала одна женщина, затем к ней присоединились и другие. Похолодев, Деламар бросился вперед.
– О господи, – вырвалось у него, – там что-то произошло!
Темные фигуры метались в тумане, налетая друг на друга. Деламара едва не сбили с ног, однако он все же добрался до пятачка на палубе, вокруг которого уже толпились люди.
– Пропустите, – кричал Деламар, – пропустите! Дайте же дорогу, черт подери!
– Ах, ах, какой ужас! – стонала сеньора Кристобаль, прижимая руки ко рту. – Ее зарезали, боже
На палубе в кровавой луже лежала женщина, одетая в черное. Возле нее слабо поблескивал длинный нож. Рудольф, поняв, что случилось, крепко ухватил Амалию за локоть.
– Вам лучше не смотреть на это, – сказал он ей. – Похоже, ее несколько раз ударили в сонную артерию.
– Да пустите же меня, черт вас дери! – в сердцах выкрикнула Амалия. – Деламар, она мертва? Эжени мертва?
Тут она увидела возле тела саму Эжени, которая, хотя и была вся в крови, казалась целой и невредимой. Судорожно рыдая, она прижималась к Луизе Сампьер.
– Но кто же убит? – пробормотала Амалия. – Деламар!
Сыщик посмотрел на нее и отвел глаза.
– Ортанс Эрмелин, – тихо ответил он.
Глава двадцать седьмая,
в которой Амалия расставляет западню
– Ничего не понимаю, – потерянно произнесла Амалия. – Ничего!
Эжени Армантель, сидя напротив нее, подняла измученные глаза. Сейчас, спустя примерно полчаса после того, как Ортега, спешно вызванный Марешалем, поднялся на палубу и констатировал, что мадам Эрмелин скончалась от большой потери крови, они сидели в каюте Деламара.
– Что вы видели? – спросил Деламар у Эжени.
Та тихо заплакала. Плечи ее дрожали.
– Ничего, месье! Клянусь вам, ничего! Там стоял такой туман…
Странным образом – хотя убийство было с невероятной дерзостью совершено в присутствии двух десятков человек, не меньше, – никто ничего не заметил. Никто не видел убийцу, никто понятия не имел, откуда он взялся и куда делся. Всему виною был туман, окутавший корабль.
– Ладно, давайте по порядку, – решился Деламар. – Начните с самого начала.
Эжени судорожно сглотнула и вытерла слезы.
– Я… Мне трудно сообразить, с чего именно все началось… Кажется, я увидела какую-то тень, которая метнулась к Ортанс… а потом услышала крик… Кричала кузина Луиза… Я бросилась к ней… Ортанс лежала на палубе… Из ее шеи струей хлестала кровь… Господи, до чего же это было ужасно! – Она закрыла лицо руками. – Я не знала, что делать… Я совершенно растерялась… Только что мы похоронили брата – и вот…
Амалия обернулась к Деламару:
– Ортанс зарезали тем ножом, который нашли возле нее?
– Доктор Ортега говорит, что да, – нехотя признался Деламар.
– А что за нож? – резко спросила Амалия.
Сыщик-вор отвел глаза.
– Нож для разрезания страниц.
Эжени охнула.
– И кому он принадлежал? – безжалостно продолжала Амалия.
– Самой Ортанс, – с горечью отозвался сыщик. – Вот так.
В дверь постучали. Вошел Марешаль.
– Простите, месье… Горничные покойной нашли это в ее одежде. – Он протянул Деламару какой-то листок. – Я думаю, вы должны взглянуть.