В поисках мистического Египта

Брайтон Пол

Я побывал в Болгарии, Сербии и Италии. В последней стране я позволил самым известным ученым исследовать мое искусство и разрешил им положить меня в свинцовый гроб. Тело мое было полностью засыпано песком. Крышку заколотили гвоздями, и меня опустили на дно бассейна. Примерно через полчаса вмешалась полиция и остановила демонстрацию, но до того момента она конечно же проходила успешно.

Затем я приехал во Францию, и там мне разрешили не только повторить тот же эксперимент, но и развить его. В течение двадцати четырех часов я оставался под водой в гробу, находясь в состоянии каталепсии, в то время как полиция и другие люди постоянно охраняли место демонстрации, чтобы не допустить обмана. Вот две фотографии, сделанные тогда. На первой мое неподвижное, находящееся в состоянии транса тело кладут в гроб, а на второй видно, как гроб поднимают из воды, где он пролежал сутки. Я был рад подвергнуться такой проверке, поскольку очень

многие критики заявляли, что разоблачили спектакль индийских факиров с похоронами заживо – тот самый, который вы описали в своей книге про Индию. Они утверждают, что факиры заранее подготавливают тайную вентиляционную шахту, вырытую в земле, и благодаря ей продолжают дышать. Несомненно, в случае со лжефакирами, которые являются всего лишь фокусниками и иллюзионистами, происходит именно так. Однако тем, кто обладает истинными секретами нашего мастерства и может погрузить свое тело в транс по собственному желанию, это совершенно не нужно. По этой причине я и организовал ту проверку под водой, где условия прозрачны и наблюдатели могут все контролировать. Этот эксперимент особенно заинтересовал врачей, они испробовали все способы, чтобы проверить его подлинность, и совершенно справедливо. Однако поскольку он основан на законах природы, мне нечего было бояться.Хотя я и люблю удобства европейской жизни, но привязан к своей стране. И поэтому я ежегодно провожу часть времени в Египте, а часть в Европе. Мне нравятся европейцы, и некоторые из них ценят меня и принимают радушно. Однажды, когда королева Испании прислал мне телеграмму с просьбой прибыть в ее страну, она даже прислала официальный эскорт, чтобы сопровождать меня. Я не возгордился благодаря своим достижениям. Прошлое проходит перед моими глазами, словно увлекательный фильм. Настоящий факир выше таких вещей, как тщеславие и жадность, он живет духовной жизнью, свободной от неумеренных суетных желаний. Вы знакомы с факирами Востока, и, полагаю, согласитесь, что мой случай уникален, поскольку остальные настоящие факиры не стремятся посетить Европу. К тому же они слишком горды, чтобы предоставить себя критикам для исследований. На самом деле они считают бесполезным показывать вам свое искусство, поскольку вы, европейцы, уверены, что все это шарлатанство или показывание фокусов, то есть все что угодно, только не истина. И что гораздо важнее, они не владеют, подобно мне, вашими языками, я же говорю по-французски и по-итальянски. Я не припомню, чтобы кто-то из них прошел университетский курс медицины и наук и считал современное образование сколько-нибудь ценным. Как вы заметили, обычно они относятся к образованию с презрением и считают его помехой. Разумеется, я с ними не согласен».

Я собрал нескольких врачей и других специалистов, которых заинтересовал этим необычным предметом, и нам было позволено наблюдать все те удивительные, хотя и страшные, демонстрации, которые Тахра Бей проделывал с легкостью и изумительной быстротой.

Факир сбросил свой европейский костюм и предстал перед нами в длинном белом льняном одеянии. Бурнус на его голове закрепляли переплетенные синие с золотым шнуры. На шее у него висела цепочка с пятиконечной золотой звездой с гравировкой – символ ордена, куда он был посвящен. Его талию охватывал золотой пояс. Тахра Бей стоял скрестив руки на груди. В комнате находились разные предметы и материалы, которые он собирался использовать во время своей демонстрации: стол с кинжалами, шляпными булавками, ножами, спицами, шпильками и осколками стекла; еще один стол, на котором лежала доска с длинными острыми гвоздями; тяжелый каменный блок; весы и тяжелый молот; посаженные в корзину белая курица и серый кролик со связанными лапами; два блестящих лезвия от кос; пара козел; длинный гроб; еще более длинный большой ящик; куча красного песка, две лопаты; несколько полотенец; вата и прочее и прочее. Курильница для благовоний наполняла комнату легким ароматом. Рядом с факиром стояли два молодых помощника. Тахра Бей вышел вперед, но продолжал хранить молчание. В мягком свете электрических ламп он выглядел весьма необычно.

Каждый предмет был тщательно изучен, дабы мы убедились, что он настоящий, и избавились от любых подозрений насчет обмана, связанного с этими вещами.

Факир поднял руку к шее и сильно надавил пальцами чуть выше затылка. Другой рукой он нажал на виски. Затем Тахра Бей, похоже, резко втянул воздух ртом, так что его кадык моментально дернулся. Через минуту глаза факира закрылись, и он, внезапно издав своеобразный крик, погрузился в транс. Его транс неожиданно перешел в каталепсию. Тело Тахры Бея настолько оцепенело, что он рухнул бы на пол, как мертвец, если бы не подоспели его помощники.

Тело факира теперь было таким же негибким, как кусок дерева.

Для первого эксперимента его обнажили по пояс. Один из помощников закрепил длинные лезвия кос на паре козел

таким образом, чтобы их заточенные стороны были обращены вверх. Затем на эти лезвия положили Тахру Бея, так что одно поддерживало его плечи, а другое лодыжки. Пока факир находился в таком состоянии, доктор изучил его пульс и с удивлением обнаружил, что тот достигает необычно высокого значения – 130 ударов в минуту.

Принесли большой каменный блок и взвесили его. Оказалось, что он весит чуть меньше девяноста килограммов, или чуть больше полутора центнеров в английской системе единиц веса. Это был грубо обработанный куб из прочного гранита. Помощники положили его на голый живот Тахры Бея, затем один из них взял кузнечный молот и стал энергично наносить удары по камню. Тело факира оставалось таким же напряженным и оцепеневшим, как будто было железным, и нисколько не поддавалось под огромным давлением и весом. В конце концов, камень раскололся надвое, и его части с грохотом свалились на пол. Два помощника подняли Тахру Бея и, поддерживая с обеих сторон, поставили на ноги. По всей видимости, он совершенно не осознавал, что случилось, и не испытывал никакой боли. Врачи с интересом обследовали его и обнаружили, что лезвия кос не оставили на коже даже царапин! И все же на животе виднелась большая красная отметина от гранитного блока.

Это суровое испытание не оказало на Тахру Бея никакого влияния, как будто он лежал на мягком ковре. Это напомнило мне представления не самых искусных йогов, которых я встретил в Бенаресе. Они сидели и спали на острых гвоздях, и я ушел от них, испытывая скорее отвращение, чем восхищение.

Затем факира положили на доску, утыканную длинными гвоздями, обращенными остриями вверх. Один из помощников встал на него, опираясь одной ногой на грудь, а другой на живот. И снова, когда врачи обследовали Тахру Бея, на его обнаженной спине не осталось ни малейшего следа от проникновения гвоздей. Его пульс достиг 132 ударов в минуту.

Факира подняли на ноги. Мы наблюдали, как его веки затрепетали и глаза медленно открылись. В течение пары минут после пробуждения его глазные яблоки вращались. Тахра Бей напоминал человека, только что пробудившегося от сна, который унес его в неведомые дали. Следующие полчаса эти глаза оставались странно неподвижными. Мало-помалу он возвращался к жизни. Факир предпринял отчаянное усилие, чтобы вдохнуть воздух, открыв рот так широко, что мы увидели, что его язык завернут назад. Вдохнув, он засунул палец в рот и вернул язык в нормальное положение.

Теперь Тахра Бей полностью вернулся из того состояния каталепсии, в которое так быстро погрузил сам себя.

Отдохнув одну-две минуты, он подвергся другим испытаниям, которые должны были доказать, ощущает ли он боль или нет.

Факир попросил врачей проткнуть его щеки парой шляпных булавок, и один из них аккуратно проделал это. Шляпные булавки прошли через каждую щеку под таким углом, что их концы вышли через рот. Врачи знают, что на теле человека существуют определенные места между двумя мускулами или нервами, где можно без вреда пронзить плоть. Поэтому в данном случае с особой тщательностью были выбраны самые чувствительные участки на лице этого человека. Затем врачи вогнали в его щеки толстые шпильки. Тахра Бей находился в полном сознании и прекрасно понимал, что происходит, хотя, похоже, не ощущал ни малейшей боли от этой процедуры.

Еще более поразительным было, когда он позволил другому доктору вонзить кинжал в его горло перед гортанью, причем кончик кинжала появился наружу, пройдя под кожей почти дюйм (около 2,5 см). Некоторые врачи, которые естественно и совершенно справедливо были настроены скептически, очень внимательно осмотрели зрачки факира, чтобы понять, сузились они или расширились. Таким способом можно было установить присутствие или же отсутствие в его теле какого-то наркотика. Медики подозревали, что перед демонстрацией Тахра Бей тайком принял какое-то средство, чтобы сделать себя нечувствительным к боли. Однако они обнаружили, что его глаза выглядят совершенно нормально. Когда все предметы были извлечены, на коже факира не было заметно даже капли крови. Некоторых врачей это так удивило, что они настаивали на том, чтобы порезать лицо Тахры Бея осколками стекла и вонзить спицы в его горло. И все же даже после таких испытаний он не истекал кровью. Медики втыкали стрелы и шляпные булавки в его плечи и грудь – все с тем же результатом.

Чтобы продемонстрировать еще одну загадочную способность, которой он обладал, Тахра Бей позволил вонзить большой острый нож себе в грудь. Затем оружие вынули, но кровь из раны не текла. Доктор выразил желание увидеть, как льется кровь, дабы убедиться, что факир был ранен по-настоящему. В тот же миг последний сделал так, что из раны хлынула красная жидкость и залила всю грудь – довольно жуткое зрелище. Врач был удовлетворен, а египтянин силой воли остановил кровотечение. Это несказанно удивило некоторых из присутствующих. Спустя десять минут рана практически зажила.