В поисках тигра

Хоук Коллин

И тут я не смогла сдержаться.

– Нет! – закричала я не своим голосом.

Локеш изогнул бровь и сказал что-то, но так тихо, что я не расслышала. Когда мы трое больше не могли слышать друг друга, мистер Кадам повернулся и посмотрел мне в лицо. Локеш, не сводивший с нас глаз, делал мне какие-то жесты руками, но я не обращала на него внимания и смотрела только на мистера Кадама, медленно таявшего в воздухе. Я стояла и вытирала слезы руками, а он печально улыбнулся мне, подмигнул – и исчез.

Я

моргнула, и белизна сменилась яркой зеленью. Кровь молотом стучала в ушах.

Кишан, надрывая голос, орал на меня:

– Келси! Да Келси же! Очнись!

К счастью, я каким-то чудом не выронила Шарф.

– Я его поймала! Вытягивай меня, Кишан!

– Келси! Берегись!

Раздался птичий визг. Извернувшись, чтобы посмотреть наверх, я увидела прямо перед собой широко разинутый черный зев металлический птицы и получила уникальную возможность во всех подробностях рассмотреть устройство ее обоюдоострого ножницевидного клюва. Грозные края этого клюва были покрыты зеленой патиной. Я послала ей в глотку молнию, и птица улетела. Дым, как из трубы, клубами валил у нее из клюва.

Захрипев от натуги, Кишан потащил меня наверх. Я обхватила его за пояс и вцепилась мертвой хваткой. Убедившись, что я ни за что его не отпущу, Кишан разжал руки, а я сплела пальцы у него за спиной, сжимая в кулаке Шарф. Одним могучим усилием Кишан подтянулся на край сломанного гнезда и помог мне залезть. Я заметила, что руки у него дрожат от напряжения.

Он сел и первым делом осмотрел мои руки и ноги.

– Цела? Что с тобой было?

– Очередное видение, – прошептала я. – Потом расскажу.

Мы пригнулись, услышав поблизости птичий крик. Я подняла рюкзак, взяла в руку лук и колчан, по волшебству наполнившийся новыми золотыми стрелами.

– Ну, что теперь? – спросил Кишан.

– Теперь уносим отсюда ноги. Быстрее!

Мы стали спускаться вниз по веткам, пока не убедились, что птицы больше не могут разглядеть нас с высоты. Мы еще слышали, как они кружат над своим разоренным гнездом, перекликаясь друг с другом, но чем дальше мы уходили, тем тише становились крики. Вскоре мы перестали их слышать.

– Стой, Келс. Нужно передохнуть.

– Ладно.

Золотой плод услужливо подал нам еду и напитки, а после того, как мы подкрепились, Кишан заставил меня показать ему мои раны. Сам он выглядел совершенно невредимым. Все его порезы уже зажили, зато у меня были отвратительного вида ссадины и раны на руках и ногах. Кроме того, я с мясом сорвала пару ногтей, которые теперь кровоточили, а еще под один ноготь загнала длиннющую щепку, которой Кишан и занялся в первую очередь.

– Будет больно, – сочувственно сказал он. – Щепки и иглы дикобразов – злейшие враги тигров.

– Неужели? Почему?

– Мы

тремся боками о деревья, чтобы пометить свою территорию, а дикобразами изредка питаемся. Умный тигр нападает на дикобраза спереди, но иногда эти твари могут извернуться и распустить свои колючки. Я несколько раз загонял себе в лапы такие иглы, они причиняют жуткую боль, и раны всегда нарывают. При ходьбе эти иглы ломаются. Тигр никак не может вытащить их самостоятельно, поэтому мне приходилось ждать, когда придет время превратиться в человека, чтобы избавиться от этой пакости.

– Ох, бедные тигры! А я-то все ломала голову, почему Рен всегда терся о деревья в джунглях! А эти иглы дикобразов не могут выйти сами?

– Нет. Они сгибаются в кольцо и остаются под кожей. Раствориться они не могут, выйти тоже. Щепки еще могут выйти сами или с гноем, а иглы никогда. Они остаются в тигрином теле до конца жизни. Кстати, из-за них многие наши собратья становятся людоедами. Они испытывают постоянную боль и уже не могут охотиться на крупную или быстроногую дичь. Приходится нападать на тех, кто послабее. Я знал нескольких тигров, которые умерли от голода из-за таких ран.

– Но если все так ужасно, то здравый смысл должен подсказывать тиграм не охотиться на дикобразов!

Кишан лукаво улыбнулся.

– Но они же такие вкусные!

– Фу! – Я со свистом втянула в себя воздух. – Ой!

– Почти все. Ну вот. Готово.

– Спасибо.

Он промыл мои самые глубокие царапины спиртовыми салфетками и перевязал, где смог.

– Думаю, здесь у тебя все заживет быстрее, чем обычно, хотя и не так быстро, как у меня. Нам нужно отдохнуть.

– Отдохнем, когда спустимся.

Кишан со вздохом потер подбородок.

– Келс, мы лезли сюда несколько дней. Спуск займет почти столько же.

– А вот и нет! Я знаю короткий путь. Когда вороны промыли мне мозги, я увидела, что умеет делать волшебный Шарф. Нам нужно только прогуляться по длинной ветке.

Я видела, что Кишан встревожился, однако без возражений подчинился. Мы дошли до самого конца ветки.

– Что дальше? – спросил он.

– Смотри!

Я положила Шарф на ладонь и сказала:

– Двухместный парашют, пожалуйста.

Шарф задрожал, скрутился в узел, сжался в комок, растянулся, а потом сложился в несколько раз. На глазах у нас с Кишаном со всех четырех его концов показались нити. Они тянулись, сплетались вместе, образовывали узлы, стропы и лямки. Наконец Шарф застыл. Он превратился в гигантский рюкзак с двумя парами лямок.

Кишан в недоумении уставился на него.

– Ты что сделала, Келси?

– Увидишь. Надевай быстрее!

– Насколько я помню, ты попросила парашют. Ты полагаешь, что отсюда можно спуститься на парашюте?