В последнюю очередь. Заботы пятьдесят третьего года
Шрифт:
– А то ко мне, - предложил Виллен.
– Я теперь один, сеструху к тетке отправил.
– Как же отправил-то?
– удивился Алик.
– Ведь ей в этом году десятый кончать.
– Там окончит, - ответил Виллен.
– Зато мне - полная лафа! Не надо воспитывать, не надо уроки проверять, на надо готовить, не надо убираться. Много чего теперь не надо.
– Полное счастье от того, что голодный и в грязи живешь?
– ехидно поинтересовался Александр.
– Зато, свобода, - возразил Алик.
–
– Стоп!
– скомандовал Алик.
– Кто побежит?
– Открыто только у Лозовского, - дал информацию Виллен.
– Тогда я, - вызвался Костя.
– На велосипеде - десять минут. Скидываемся.
Скинулись. Костя побежал назад к голубятне, к велосипеду...
– ...Сколько же вас!
– обрадованно удивилась Роза. Не утруждая себя вставанием, Яша от стола приветствовал всех молчаливым поднятием руки.
– Еще один будет!
– дополнительно обрадовал Розу сынок.
– Костя Крюков по делу на десять минут отлучился. Готовь пожрать, мамахен.
– Знаю я эти дела. Вы пока в домино играйте, а я что-нибудь посоображаю.
– В домино не выходит. Нас шестеро, - доказательно возразил Яша.
– Ну, тогда в лото!
– решила Роза.
Яша, не поднимаясь со стула, дотянулся до настенного шкафчика и извлек из него скрипящий голубой в белый горох мешочек и затрепанную колоду продолговатых картонок. Объявил:
– По пятаку за карту. Кто первым кричать будет?
– Я! У меня голос громкий!
– вызвался, демонстрируя этот голос, Алик.
Разобрали - кто по две, кто по три карты, поставили на кон соответственно, подобрали инструмент для закрытия номеров - копейки, пуговицы, полушки, - и началось.
– Шестнадцать! Тридцать пять! Туда-сюда! Двадцать семь! Сорок! Шестьдесят один! Топорики! Девять! Дед, девяносто лет! Пятьдесят четыре! Шесть! Барабанные палочки!
Нижняя полоса - весь кон, средняя - половина, верхняя - выигравший не ставит в следующей партии на кон.
– Семьдесят два! Четырнадцать! Лебеди! Тридцать три! Восемьдесят семь!
– У меня квартира, - взволнованно объявил Александр.
– Ура советской милиции!
– обрадовался за него Роман.
– Зачем вам выигрывать? Вы отобрать можете, - сказал Виллен.
– Так интереснее, - ответил ему Роман.
– Не мешайте работать, - рявкнул Алик.
Нежная наощупь ветхая материя мешочка, с ядреным скрипом перекатывающиеся под пальцами бочонками, затертые картонки на столе, черные бумажные шторы на окнах, - все в желтом колеблющемся свете коптилки. Господи, как недавно это было! В войну!
– Семьдесят пять! Шестьдесят шесть! Чертова дюжина! Двадцать семь! Срок до упора!
– Я кончил, - индифферентно сообщил Яша.
– Сроком до упора кончают особо опасные
– Я - не рецидивист. Я просто выиграл.
– Проверить, - решил Леша.
– Отец, отец, а обыскать все равно надо, прокомментировал Лешино требование Роман. Проверили. Сошлось. Яша тщательно отсчитывал полкона. Новую партию начать не успели: объявился Константин. И не один. В левой руке у него была сумка, а правой он крепко держал за локоток сияющую Софью.
– Я вам дамочку доставил!
– похвастался Константин.
– Твоя рама чуть меня не прикончила. И не доставил бы, - укорила его Софья.
– Но доставил!
– возликовал Алик.
– Софа, с твоими формами никакая рама не страшна!
– Ты по-прежнему шутишь пошло, - жеманно осадила его Софья и увидела Романа. Сказала галантерейно: - А я с этим товарищем не знакома.
– Протянула Роману руку лодочкой. Роман протянул свою.
– Софка!
– заорал осененный Алик.
– Жених! Вот такой жених! Интеллигентный, молодой и с армянским темпераментом!
– Алик ужасно бестактен, - сообщила Роману Софья.
– А вы кем работаете?
– Помощником Александра. Милиционером, - проинформировал ее Роман. Но Алик не дал ему уйти от матримониальных устремлений Софьи:
– Софка, у него отец - знаменитый профессор. У него квартира четырехкомнатная!
– Зачем ты мне это говоришь?
– Не теряйся. Он - армянин. А у тебя - бюст, у тебя - задница!
– Дурак, - обиделась было Софья, но по-настоящему обидеться не успела: вошла Роза и приказала:
– Все со стола. Накрывать буду.
Роскошно поджаренная картошка на громадной сковороде. Квашеная капуста под лучком и с подсолнечным маслом в миске. Соленые огурцы прямо в банке с рассолом. Открыли килечку, порезали колбасу и приступили. Прошли первый этап, и Яша спросил:
– Александр, ты Тимирязевского злодея словил?
– Словили. Нам вон Алик помог, - нехорошо улыбнувшись ответил Александр.
– Он шутит, Яша, - осторожно сказал Алик.
– Я не шучу. Правда помог. Только вот дальше помогать не хочет.
– Не надо об этом, Саня, - попросил Алик.
– Надо, Алик, надо. Ты вон Колхознику позвонки разобрал, челюсть в кашу превратил. А он в младенчестве ротиком пузыри пускал, на колеблющихся ножках к мамкиному подолу мчался. Что ж ты его не пожалел?
– Саня, прости меня, пожалуйста, но я не могу.
– Гуманист!
– Ты - не гуманист, ты чистоплюй.
Все, кроме Романа, ни хрена не понимали, хлопали глазами.
– Саня, - предостерегающе потребовал Роман.
– Что - Саня? Что - Саня?