В постели с Кинг-Конгом

Донцова Дарья

– Даже если на куски резать будут, я промолчу, – пообещал Сметанин.

Алферов похлопал его по плечу.

– Спасибо, Леша. Вот вернусь, и пойдет у тебя другая, замечательная жизнь.

– Куда уж лучше! – воскликнул порученец.

– Нет предела совершенству, – улыбнулся босс, – будь осторожен, тебе придется иногда импровизировать, меня некоторое время не будет рядом, совета не у кого спросить. Полагайся на свой опыт, интуицию и перед решением задачи спрашивай: «Как бы поступил шеф?» Попытайся думать, как я.

Последняя фраза удивила и слегка испугала верного порученца.

– Кабы

я умел рассуждать, как вы, стал бы президентом, – промямлил Алексей, – уж извините, Антон Евгеньевич, я не понимаю, о чем вы говорите, боюсь, что не справлюсь. Слабо мне на вашем месте быть.

– И не надо, – засмеялся шеф, – на своем пригодишься. Не волнуйся, ты все поймешь и великолепно сработаешь. Ты умный, находчивый, честный. Сверни здесь на проселок. Я побегу в кустики, живот схватило.

– Вас проводить? – предложил Алексей.

– Сам справлюсь, – засмеялся Антон Евгеньевич, – вот не смогу застегивать памперсы лет в двести, тогда придется тебя с собой таскать в сортир.

Алферов вышел из машины, повернулся и громко сказал смотревшему на него через опущенное стекло порученцу:

– Все будет хорошо. Не волнуйся! И помни: я вернусь.

Потом он исчез в лесу. Сметанин закрыл окно и стал ждать, когда шеф закончит вынужденную прогулку. Прошло пять минут, десять, пятнадцать, полчаса… В конце концов Алексей испугался. Было темно и жутко. Испытав желание заглянуть в кустики, Антон Евгеньевич велел порученцу свернуть на боковую неприметную дорогу, и Алексей был здесь один.

Сначала Сметанин решил отправиться на поиски босса, но вспомнил про деньги и отбросил эту идею. Какую сумму вез шеф, порученец не знал. Но, судя по тяжести мешка, там было большое количество купюр. Бросить состояние в автомобиле и побежать в лес – невозможно. Прихватить ассигнации с собой – тоже. И что делать? Куда подевался босс? Как поступить?

Сметанин потянулся к мобильному, набрал номер шефа и услышал:

– Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети.

Алексей решил звякнуть Рукину, но в момент, когда палец уже нажимал на кнопку, порученец вспомнил напутствие шефа и отложил мобильный. Босс велел ничему не удивляться и думать, как он.

Алексей попытался выполнить его приказ и выстроил в уме логическую цепочку: Антон Евгеньевич приказал ехать во «Внуково», но велел свернуть на проселочную дорогу, потому что захотел в туалет. До аэропорта рукой подать, почему босс поспешил в лес? Сейчас конец зимы, холодно, грязно, на ногах у шефа, человека практически не передвигающегося пешком, тонкие ботинки. По какой причине Антон Евгеньевич рванул в чащу? Ранее он никогда так не поступал. Почему босс не потерпел до теплого сортира вип-зоны отлета?

Алексей подумал и понял. Ох, не зря Алферов заговорил о каких-то странностях. Вот они, уже начались. Порученцу надо уехать, спрятать деньги и никому не сообщать о случившемся, ждать возвращения Антона Евгеньевича. Сколько шеф пробудет в отлучке, месяц, другой, третий, столько и сидеть тихо.

Сметанин решил пересчитать «кассу», залез в мешок и обалдел, увидав пачки с пятисотенными купюрами евро. Еще сильнее он изумился, когда подсчитал, что в машине находится десять миллионов евро. Придавленный случившимся, он простоял на дороге вплоть до рассвета, а потом-таки решился уехать. Во время бессонной ночи он сообразил, куда спрятать капитал.

Не было и речи о том, чтобы открыть счет в банке, но и схоронить миллионы дома, в шкафу, нельзя. Арендовать ячейку? А вдруг хранилище обанкротится и евро пропадут?

– Юля, вам не кажется, что Сметанин нес вздор? – не выдержала я. – Вся цепь его рассуждений откровенно глупа, уж простите, конечно, но по-другому не сказать. Алферов никогда не бегал в кусты? Значит, ему не надо было, а тут перенервничал, и желудок дал сбой. Почему шеф не стал терпеть до аэропорта? Вы пробовали справиться с… ладно, скажу прямо, с поносом? Не всегда получается подавить бунтующий кишечник. Вот Антон и поторопился в лес, забыв о ботинках на тонкой подошве. Я его отлично понимаю, в день, когда умерла Бороздина, я съела кекс якобы из «натуральных» продуктов, изготовленный по российской нанотехнологии, а потом в панике искала туалет. В такой момент махнешь рукой на неподходящую обувь и помчишься даже в заросли крапивы. Вам не кажется, что Алексей перемудрил? И почему он не спросил себя: «Разве Антон Евгеньевич велел мне спрятать деньги? Он же хотел ехать во «Внуково». Вдруг с ним в лесу случилась беда?» Сметанину не пришло в голову, что шеф, поспешив в лес по совершенно естественной причине, споткнулся, упал, сломал ногу, спину, шею? Я бы не сидела тупо на месте, а попыталась поискать начальника.

– Десять миллионов евро, – напомнила Юля, – их нельзя было бросить. Вероятно, Алферов не собирался улетать, слова «Едем во «Внуково» он произнес для отвода глаз, вышел в нужном месте, пересек часть леса, сел в ожидавшую его там другую машину, и фью!

– Оставив миллионы Сметанину? – хмыкнула я. – Доверив порученцу огромные деньги, но не сообщив, куда на самом деле торопится? Приказал тайком вывезти себя из поселка, а дальнейший путь замаскировал?

– Некоторые тайны нельзя никому доверять, – печально сказала Юля, – понимаю, рассказ Алексея небезупречен, но я ему верю.

– Мне бы тоже хотелось верить, – заявила я, – но мешает здравый скептицизм. Куда Сметанин дел деньги?

Юлия покосилась на Варвару Михайловну, начала говорить, но звук ее голоса перекрыло громкое «др-р-р, др-р-р». От неожиданности я подпрыгнула.

– Господи! Надоели, – заорала Инина, – управы на них нет! Жаловалась участковому на шум, просила разобраться! Да толку! Милиционер сказал: «Жильцы имеют право до десяти вечера шуметь». Два дня перфоратор молчал, я уж обрадовалась, понадеялась, что закончился ад. И пожалуйста! Девятый дом какой-то очень богатый человек расселил, теперь оборудует из коммунальных клетушек залы.

– Вы живете в здании под номером семь, неужели так далеко разносится грохот? – прокричала я.

Юлия зажала уши руками.

– А вы с улицы поглядите, – завопила Варвара Михайловна, – наше здание впритык между двумя другими стоит. Пятый, седьмой, девятый, таблички разные, а по сути один комплекс!

Несколько минут в комнате звучал концерт для перфоратора с оркестром, затем наступила тишина.

– Я совершенно оглохла, – простонала Лаврентьева.

Я попыталась не обращать внимания на звон в ушах и вернулась к прежней теме: