В постели с Кинг-Конгом
Шрифт:
Когда перепуганная Лаврентьева схватила трубку, Сметанин сказал:
– Никто не виноват, кроме меня. Я отказался платить за Лену, и ее убили.
– Нет, нет, милый, – стала утешать его любовница, – девочка погибла давно, ты не мог спасти ее, думаю, она была мертва, уже когда впервые потребовали выкуп.
– Высылаю тебе эмэмэску, – прошептал Алексей, – мне ее фото только что прислали. Посмотри. Перезвоню.
Юлия застыла с телефоном в руках. Как назло, фотография загружалась медленно, но когда она наконец открылась!..
Лаврентьева достала из кармана свой мобильный, нажала на кнопки и протянула мне:
–
Я постаралась не вскрикнуть. Современные сотовые, которые легко подсоединяются к Интернету, обладают отличным воспроизведением, качество изображения было прекрасным. Фотография пугала, худенькая девочка сидит на полу, привалившись спиной к светлой стене. Длинные кудрявые волосы падают на плечи, голова слегка опущена на грудь, но лицо с полузакрытыми глазами и чуть приоткрытым ртом видно очень хорошо. Во лбу Лены, чуть повыше переносицы – круглая, темно-красная дырочка, из нее стекает тонкая струйка крови. На светлой блузе кое-где виднеются бордовые потеки. Одна рука с трогательно тонкими пальчиками с розовым перламутровым маникюром лежит на коленях, вторая небрежно отброшена в сторону.
– Господи! – закричала Варвара Михайловна, которая не постеснялась заглянуть через мое плечо. – Леночка! Упокой боже ангельскую душу! Вот горе-то для Лиды! Мать! Муж! Старшая дочь! За что ей это!
Из коридора раздался тихий шорох, я вскочила и распахнула дверь. Никого.
– Я тоже шум слышала, – прошептала Юлия, – мы совсем забыли про Таню.
– Она спит, – успокоила нас Инина.
– Вдруг она очнулась и подслушала? – испугалась Лаврентьева. – Ей бы не надо знать правду про Лену! Слишком сильный стресс.
– Сидите тихо, – приказала я, – пойду, посмотрю.
Осторожно, на цыпочках, я добралась до комнаты, где хозяйка уложила девочку, приоткрыла дверь и с облегчением поняла: Таня мирно похрапывает, завернувшись в шерстяной плед. Мой взгляд переместился на тумбочку, где стояла бутылка с водой и лежала книга, затем пробежал по светло-бежевому ковру с геометрическим орнаментом. Что-то показалось мне странным. Но вот что?
– Спит, – зашептала за спиной Инина, – слава богу! Не нужны ребенку потрясения. Правда, они с Леной в последнее время дрались на глазах у всех, скандалили! Но раньше очень друг друга любили! Неразлейвода были, одной плохое слово скажут, вторая в драку бросается.
Я быстро прикрыла дверь.
– Я просила вас остаться в гостиной.
– Это моя квартира! – зашипела Инина. – Где хочу, там и хожу!
Я схватила старуху за рукав и потащила по коридору. Варвара Михайловна передвигалась со скоростью беременного ленивца, зато говорила быстро, громко, уверенно.
– Я для соседей близкий, родной человек. Мы с Надей всю жизнь рядом живем, я помогала подружке, когда та с падчерицей на руках одна осталась. Надюша очень порядочный человек, другая б дочь покойного мужа вон отправила и жила бы себе спокойно, а Бороздина ответственность на свои плечи взвалила. Честно вам сейчас скажу, без утайки, не любила она Лидку. Своих детей не имела и к чужому ребенку чувств не испытывала. Но никогда падчерицу не обидела, замуж ее выдала, Таню с Леной внучками называла. Вот только в последний год очень устала ломовой лошадью работать. Придет ко мне и говорит:
– Бросить бы их, поселиться у моря, да денег нет. Дура я, Варя, на чужих пашу, на них заработанное трачу, не поверишь, сумела скопить всего десять тысяч евро, прячу их от родни в тайнике. Но разве на такую смешную сумму жилье в теплых краях купишь? Мне бы о старости раньше подумать!
Еще Надю внучки очень огорчали. Лена начала в Англию проситься. Таня ей гадости делала, третировала сестру. Все это на сердце Надюше падало, и вот инфаркт! Заездили они мою подруженьку.
Я предпочла промолчать, хотя на языке вертелся вопрос: Варвара, а чьи деньги нашла Юлия под матрасом в вашей спальне? Инина решила утащить заначку швеи, лучшая подруга отлично знала, где Надежда ее прячет.
Когда мы вернулись в общую комнату, Юлия продолжила свой рассказ.
Получив фото, она не стала его изучать в подробностях, снимок навел на нее ужас, лишил последних сил. Юля застыла в ступоре, и тут ей снова позвонил Алексей.
– Как мне теперь жить? – тоскливо спросил он. – Как Лидке об этом сказать? Где тело Леночки? Что происходит?
Лаврентьева не нашла нужных слов, с каждой фразой Сметанина ей делалось все хуже и хуже.
– Не знаю, что делать, – монотонно вещал Алексей, – не знаю! Больше не могу. Надо мне подышать свежим воздухом, в доме душно.
Любовник отсоединился, Юлия пошла на кухню, нашла там початую еще на Новый год бутылку водки, храбро отхлебнула несколько глотков прямо из горлышка и легла на диван.
Сон сморил Лаврентьеву почти мгновенно, сказались нервная ночь, стресс, пережитый в последние дни, ужасная фотография, и вообще Юля не из тех людей, которые спокойно принимают граммов триста на грудь, ей достаточно понюхать алкоголь, чтобы опьянеть.
Очнулась она с тяжелой головой, на телефоне «висело» большое количество звонков с работы. Ранее Юлия никогда не прогуливала, она и больничный-то не брала. Лаврентьева позвонила Рукину и слабым голосом солгала:
– Вадим, прости, похоже, я подцепила грипп. Свалилась с высокой температурой, проспала работу.
– Ты нашлась! – радостно закричал Вадим. – Забудь о делах, немедленно вызови врача, не высовывайся на улицу. Есть кому в аптеку сходить? Продукты привезти? Я могу приехать.
– Не надо, за мной ухаживают, – испугалась Юлия, – спасибо за понимание.
– Не пори чушь, – строго сказал Рукин, – ты не из прогульщиков.
– Нет, нет, – зачастила Лаврентьева, – у меня холодильник полон, я лягу спать, не беспокойся.
Отделавшись от Вадима, Юлия заварила чай, села за стол, открыла в ноутбуке почту и увидела послание от Алексея.
Лаврентьева замолчала, потом метнула на меня затравленный взгляд.
– Будете читать?
– Открывайте, – кивнула я.
Юлия повозилась с телефоном, протянула мне коммуникатор. Я взяла наладонник.
«Думал, хуже не бывает. Стало. Теперь я знаю все. Прощай, Юля, жить с этим точно не смогу. Она меня убила. Не так. Лекарство я принял сам. Она морально. Больше ничего нет! Никого нет. Пустыня. Прости. Не могу. Пусто. Выжгли душу огнеметом. Кто виноват? Я! Не видел! Не понимал! Монстр! Она тут! Соседка! Рядом! Вор! Не ищи Лену! Никогда не ищи Лену! Прощай! Самый страшный человек соседка! Все. Бога нет! Рая нет! Ада нет! Смерть – это хорошо. Иначе могу с чудовищем, соседкой, на том свете встретиться. Прощай. Прости! Возьми все евро себе! Скорей! Они причина. Соседка мои заберет, они в тайнике, дома, ты знаешь где, но она их возьмет. Я тебя люблю».