В предгорьях Урала. Книга 1
Шрифт:
Но тут случилось неожиданное.
За общим шумом никто не заметил, как от угла истоминского дома отделилась небольшая фигурка кривого мужичонки с самодельной балалайкой в руке. Подкравшись сзади к Поликарпу, Ераско взмахнул своей «усладой». Раздалось короткое «дзинь» и умолкло. Писарь, медленно выпустив кол и ошалело выпучив глаза, посмотрел на нового противника.
— Мое вам почтение, Поликарп Силантьевич, — ухмыльнувшись, Ераско погладил жиденькую бородку и продолжал:
— Коева дни вы сами просили сыграть
Поликарп пришел в себя и выругался.
Подобрав сломанную «усладу», которая держалась лишь на струнах, Ераско в сопровождении Евграфа и Шемета вошел в избу.
Наутро Истомин направился к Василию, который жил на выезде к Тоболу.
Шемет поправлял развалившийся тын, обтесывая колья и жерди для изгороди.
— Раненько принялся за работу, — протягивая ему кисет с табаком, сказал Евграф.
— Не терпится. Тын развалился, да и крыша на избе осела. Надо новые стропила ставить.
Воткнув топор в толстую жердь, Василий стал закуривать.
— Насчет бревен придется в комитет итти, без бумажки лесник не отпустит, — заметил он.
— Однако придется Силу Ведерникова просить, он председателем теперь, — Евграф спрятал кисет и продолжал: — От чего ушли, к тому и пришли. Как правили атаманцы, так и сейчас правят.
Шемет поднялся на ноги.
— Недолго им придется хозяйничать, — заявил он твердо.
— Долго недолго, а власть опять богатеи взяли, — заметил Истомин. — Сил пока маловато. Может, подойдут казаки с фронта, тогда поговорим с комитетчиками. — Подумав, он добавил: — Надо съездить в Марамыш к Русакову.
— Это тот, о котором говорила Христина Ростовцева? — спросил Евграф.
— Да.
— Что ж, съездим, — согласился Истомин.
С неделю тому назад, возвращаясь с фронта через Троицк, Евграф с Шеметом завернули по пути в Качердыкскую станицу к Степану Ростовцеву. Самого хозяина в тот день дома не было, и фронтовиков встретила Христина. Из разговора с ней они узнали, что в Качердыке и в Уйском в станичных комитетах правят богатые казаки. Уездный комиссар Временного правительства приказал сформировать ударный эскадрон из надежных казаков. Часть из них на днях отправлена в Марамыш для охраны меньшевистского Совета.
— На нашу помощь пускай не надеются, — решительно заявил Шемет. — Испытал я эти порядки еще на фронте. Хватит.
Узнав из дальнейшей беседы о настроении гостей, Христина повела с ними разговор смелее.
— В Марамыше организован уездный комитет партии большевиков. Председателем избран старый подпольщик Григорий Русаков. Не мешало бы вам побывать у него, — заявила она фронтовикам.
Шемет переглянулся с Евграфом.
— Как твое мнение?
— Согласен, — ответил тот.
Переночевав у Ростовцевых, Истомин с Василием двинулись к своей станице.
Глава 35
Вскоре
— На ходке не проехать — бездорожье, к седлу непривычна, вот обсохнет маленько земля, и съездишь.
Устинья проводила мужа до моста и крикнула ему вслед: — Поскорей приезжай! — и повернула обратно к дому.
Устинья работала в огороде, помогая свекру укладывать навоз для огуречных гряд.
Бросив на гряду несколько навильников, молодая женщина задумалась.
На миг промелькнуло исхудавшее лицо мужа, и точно из далекого тумана выплыл облик Сергея. Зимними ночами, которым, казалось, не было конца, он неотступно стоял перед ней. Она его ненавидела и вместе с тем рвалась к нему. Ждала мужа, думала, все пройдет, забудется, а выходит нет.
Прошлым летом, когда она гостила у родителей, к Настеньке Черновой забежала фирсовская стряпка Мария, которая приходилась Настеньке дальней родственницей. В это время Устинья была у своей подруги. За чаем женщина рассказала про семейные дела своих хозяев.
— Сам стал шибко лютовать и часто скандалил с Сергеем, который требовал раздела. Василиса Терентьевна все по монастырям разъезжает. Похудела она сильно и часто плачет. — Наклонившись к уху Настенькиной матери, Мария зашептала: — Примечаю, что Дарья вино начала хлестать, в монопольку тайком от Сергея не раз меня посылала. С мужем-то у ней нелады. Как бы не свихнулась совсем умом-то.
— Не ходи сорок за двадцать. Когда шла за молодого, что думала? — покачав головой, хозяйка налила гостье чашку чая.
— А тот, стратилат-то, — заговорила Мария про расстригу, — Сергея-то шибко жалеет, ходит за ним, точно нянька. Когда и на куфню ко мне заглядывает, — кончики ушей Марии порозовели. Выболтав свою тайну, стряпка тут же поправилась: — Все больше насчет еды.
В воскресенье Устинья увидела Дарью Видинееву в церкви. Одетая все так же пышно, с накинутой на голову черной косынкой, из-под которой выбивался серебристый локон, жена Сергея тихо молилась, устремив неестественно блестевшие глаза на икону. Когда-то властное, красивое лицо поблекло, и вся ее фигура казалась расслабленной, вялой и безжизненной.
«Неладно живут они с Сергеем», — выходя из церкви, подумала Устинья, направляясь к дому родителей.
Перед отъездом она сходила на базар, чтобы купить свекрови на платье. Еще издали увидела Сергея.
Молодой Фирсов шел по улице, играя шелковыми кистями пояса. Шагал он легко и свободно, небрежно кивая головой на почтительные поклоны знакомых торговцев. Его гибкая, стройная фигура, резкие черты лица, мрачные глаза, блестевшие из-под густых черных бровей, — говорили о необузданном и диком нраве хозяина.