В прицел судьбу не разглядишь

Байкалов Альберт

Павел ничего не понимал. В голове возникали самые разные объяснения действий этих людей. Он уже знал, что здесь намечаются большие учения. Значит, это могут быть кто угодно. От шпионов до журналистов. Не исключено, что какое-то специальное подразделение ФСБ заблаговременно готовит себе укрытие. Павел не раз слышал, что иногда, параллельно армейцам, могут отрабатывать свои вопросы другие силовые ведомства. Например, испытывать на прочность охрану штабов, надежность хранения секретных документов. Иногда похищают целых генералов. В общем, задача таких действий – держать войска в напряжении.

Неожиданно стоявший сверху заговорил. Расстояние было небольшим, и Павел отчетливо расслышал несколько фраз. Его обдало жаром. Теперь он понял, почему не мог разобрать слов мужчин у машины. Они общались на чеченском! Он не понимал абсолютно ничего, но ошибиться не мог. Удрученный таким оборотом дел, Павел сел

на землю. Значит, здесь готовится теракт! Он лихорадочно рассуждал, что могут сделать эти люди, и его осенило. Ну конечно! На большие учения часто приезжают даже члены правительства, а здесь оборудуют позицию для киллера. Как быть? Пойти в учебный центр, отыскать там начальника и все рассказать? Но тогда как объяснить его появление рано утром в окрестностях полигона? Это сразу насторожит. Наверняка о его побеге здесь тоже знают. Такой подход к делу приведет его обратно в камеру. Срок ему уже светит немалый. С учетом побега и нападения на Суранова, получит максимум. Это уж точно. Даже если теракт будет предотвращен, о нем уж точно не вспомнят. Можно попробовать написать анонимное письмо. Но не на чем, а главное, неизвестно куда. Если, конечно, нарисовать схему, где оборудуют позицию, возможно, ее найдут и примут меры. Но для этого надо проникнуть на территорию части. Опять же, у него нет даже карандаша, чтобы начертить схему. Неожиданно в голову пришла идея. Нужно вывести машину из строя. Скоро рабочие команды начнут заниматься подготовкой полигона, и кто-нибудь наткнется на нее. Не сводя взгляда с копошившихся у ямы людей, он поднялся, осторожно взял пакет и стал пятиться. Отойдя на почтительное расстояние, уже не таясь, направился обратно к машине. Было уже совсем светло. Но, как ни странно, он не сразу нашел полянку. Пришлось немного поплутать. Когда наконец вышел к грузовичку, уже вовсю щебетали птички, а верхушки сосен золотили первые лучи солнца. Павел подошел к машине. Еще раз глянул в кузов. Теперь уже собственными глазами, а не на ощупь увидел, что в него загружена земля. Прошел к кабине. Мало надеясь на удачу, взялся за ручку и потянул дверь на себя. Раздался едва слышный щелчок, и она открылась. Сердце радостно застучало. Он положил сверток с продуктами на сиденье и заглянул в бардачок. Карта дорожной сети, фонарик, отвертка. Он повертел ее в руках и сунул в карман. На секунду задумался. Чтобы получить доступ к двигателю, нужно перелезть на место водителя, надавить на рычаг, а потом открыть капот. Он уже поставил на подножку ногу, как машина, вместе с окружавшим ее лесом, небом и пением птиц, казалось, провалилась в никуда.

* * *

Смахивая набегавшие на глаза от дыма слезы, Антон осмотрел выгоревшие остовы машин. Они еще были раскалены. Потрескивая, догорала на дисках резина. Внутри чадили остатки обшивки и сиденья, испуская едкий, дерущий горло запах, который с белесыми клубами дыма валил из разбитых окон.

Москит с Банкетом отсортировали на улице живых моджахедов от мертвых. Раненых было двое. Оба могли передвигаться самостоятельно. Еще один, сухощавый, с заостренной бородкой афганец, отделался, в прямом смысле, царапиной через всю щеку. Их отвели в дом напротив. Сначала допросом занимался Кот. На дари и пушту он говорил на «троечку», поэтому к нему присоединился Дрон, почему-то всегда уверенный в том, что все, за что он ни возьмется, получится лучше, чем у других. Однако ни ограниченный запас слов на афганском, ни чистый английский не помогли. Тогда он пошел по пути наименьшего сопротивления. Попросил у Антона разрешения связаться с группой боевого управления. Это несколько человек узкой специализации, переведенных на режим круглосуточного дежурства в управлении на все время операции. Они отмечали перемещение группы на карте, принимали доклады Антона, корректировали маршрут или уточняли задачу, доводили последние разведданные, касающиеся проводимой операции. Методика вытряхивания информации на любом языке была проста. Пленника заставляли взять спутниковый телефон или надеть головные телефоны радиостанции. Некоторое время с ним вел беседу офицер, отвечающий за перевод, после чего вкратце сообщал результаты разговора кому-то из спецназовцев.

Лаврененко с Джином уже работали внутри взлетевшего на воздух дома. Остальные обследовали соседние дворы или наблюдали за подступами к кишлаку. По странному стечению обстоятельств ни один из курсантов, которые проходили здесь подготовку, не выжил. При осмотре места недавнего боя выяснилось, что все эти люди – европейцы. Скорее русские либо граждане бывших союзных республик.

Антон окинул взглядом двор, задержал его на обугленном скрюченном теле, похожем по цвету и комплекции на мумию, и направился в дом. Едва он переступил через порог, как в нос ударил запах свежей крови, сгоревшего тротила и тлеющей материи. От этого букета запахов даже появилась тошнота. Снаружи тоже дышать было нечем, но горячий ветер немного сносил зловоние, исходившее от обгоревших душманов.

– Везет сегодня на запахи. – Антон отодвинул носком ботинка к стене лежащую в проходе руку. Вырванная вместе с частью туловища, она скрючилась и почернела. Синие ногти казались неимоверно большими. Зрелище было не для слабонервных.

Это был типичный для богатых афганцев дом. Состоял он из двух половин, женской и мужской. Теперь тяжело определить, кому принадлежала эта часть. Однако несколько комнат наводили на мысль, что жившие когда-то в нем люди были не бедны. Все окна выходили во двор. Тоже характерно для Афганистана. Здесь боятся воровства и подглядывания. Потолки высокие, значит, стены толстые. Строили подобные сооружения из пахты, это перемешанная с глиной солома. Ее лепешками бросают одна на другую. Чем выше стена, тем толще у нее основание. Потом отесывают, убирая неровности. Прогретая палящими лучами солнца, она ничем не уступает бетонной.

Антон прошел в следующее помещение. Сидевший на корточках Лавр обернулся и выжидающе уставился на своего командира.

– Ну что? – Антон остановился.

– Самое интересное там. – Прапорщик показал пальцем на проход в следующую комнату и снова стал ковырять какое-то обугленное устройство, напоминающее побывавший в огне портативный радиоприемник.

Теряясь в догадках, Антон заглянул в двери. Здесь находилось еще четыре обезображенных трупа, среди которых был и Ата Алших. Его он узнал сразу. Посиневшее лицо осунулось, но не было в крови и грязи. Нижняя часть туловища валялась рядом в грудах мусора. К ней тянулись куски драной материи, сизые кишки и лоскуты кожи. Мощные стены, которые с трудом берет даже танковая пушка, сыграли при взрыве роль экранов. При чудовищном давлении, которое нашло выход через менее прочную крышу, все превратилось в месиво. Антон сначала думал, что подрыв произошел по неосторожности. Кто-то, догадавшись, что оказались в ловушке, решил бросить гранату. Возможно, стоял далеко от окна и промазал, или она выпала из рук рядом с хранившимся здесь взрывчатым веществом. Но по мере того как он молча обходил одну за другой комнаты, версия развеивалась как дым. Это был странный подрыв, одновременно в четырех комнатах. Детонация невозможна.

Сзади раздался звук шагов. Он развернулся. Держа в руках какие-то радиодетали, к нему пробирался Лавр.

– Что у тебя? – Антону вдруг захотелось как можно скорее покинуть это место.

– Это не подрыв в одной комнате. – Лавр неожиданно бросил все собранное в сторону и отряхнул руки. – Мы сюда гранаты не кидали. Но даже если допустить, что случайно у кого-то из них сработало взрывное устройство, таких последствий быть не могло.

– Это я и без тебя понял, – Антон старался вдыхать зловоние маленькими порциями, поэтому произнес это почти шепотом.

– Я могу утверждать, что сработали хранившиеся в каждой комнате и дистанционно управляемые мины. Причем собранные на основе УКВ-передатчиков. Все настроенные на одну частоту. Такое бывает, когда готовится масштабный теракт. Для большего эффекта устраивается все таким образом, что подрывы происходят одновременно в разных частях города, от одного пульта, одним нажатием кнопки.

– Ты что, просветить меня решил? – изумился Антон. Он и без него знал такие нюансы. – Скажи, какой вердикт?!

– Их подорвали. Причем в тот момент, когда поняли, что мы атакуем.

– Кто и зачем? – Антон враз забыл обо всех запахах.

– Не знаю, – пожал плечами Лавр. – Но человек, приводивший в действие эти мины, находился в этот момент рядом.

– Как это? – не понял Антон. – Смертник?

– Возможно. Или, – он изучающе посмотрел Антону в глаза, – кто-то сидел на одной из высот и ждал начала.

– Хочешь сказать, что о нашем визите здесь знали?

– Сам-то как думаешь? – раздался из-за спины голос Тумана.

Антон обернулся. Майор бесшумно вышел из соседней комнаты и тер грязным пальцем глаз.

– Ладно, – Антон махнул рукой. – Давайте на выход. Здесь я плохо соображаю.

К тому времени Дрон и Кот допросили троих уцелевших моджахедов и стояли у ворот дома напротив. Антон направился к ним.

– Что скажете? – он посмотрел сначала на Кота, потом на Дрона.

– Кроме Ата Алшиха, здесь иногда появлялся европеец по имени Смит. – Дрон виновато покосился на Кота, словно извиняясь за перехваченную инициативу. – Последний раз был три дня назад. Для чего готовили здесь снайперов, установить так и не удалось. Никто из них живым не дался, а эти, – он показал большим пальцем в сторону дома, – ничего не знали.