В присутствии врага
Шрифт:
— Его отпрыска, мистер Сент-Джеймс. А не его дочери. Шарлотта — дочь Алекса. — Она открыла глаза и повернула голову в сторону Сент-Джеймса, не поднимая ее со спинки кресла. — Вы не разбираетесь в политике, нет?
— На вашем уровне? Нет. Полагаю, что нет.
— Так вот, это политика, мистер Сент-Джеймс. Как я говорила с самого начала, все это касается политики.
— Я этому не верю.
— Знаю. Поэтому мы и зашли в тупик. — Она устало махнула ему рукой. — Хорошо. Сообщите нам остальные факты, а затем уходите. Мы решим, что делать, и ваша совесть будет абсолютно чиста.
Александр
Освобожденный от ответственности, которую он с самого начала не хотел на себя принимать, Сент-Джеймс отнюдь не почувствовал свободы. Наоборот, груз стал тяжелее и страшнее.
— Я сходил в школу Шенклинга, — начал он, — как мы решили. — Он увидел, что Александр Стоун поднял голову. — Я опросил девочек от восьми до двенадцати лет. Девочки, которую мы ищем, там нет. У меня есть список отсутствовавших сегодня, если вы захотите им позвонить.
— О чем тут речь? — спросил Стоун.
— О подруге Шарлотты, — объяснила его жена, пока Сент-Джеймс передавал ей список.
— Учитель музыки Шарлотты…
— Чэмберс, — подсказал Стоун.
— Дэмьен Чэмберс. Да. Он сказал нам, что на уроки музыки по средам Шарлотта, как правило, приходила в компании другой девочки. Эта девочка, по-видимому, была с Шарлоттой и в эту среду. Мы ищем ее в надежде, что она расскажет нам что-нибудь о случившемся в тот день. Пока что мы не смогли ее найти.
— Но описание бродяги, — напомнила Ив Боуэн. — Оно что-то нам дает.
— Да. И если мы найдем девочку и она подтвердит описание — возможно, подтвердит, что этот бродяга находился там в то время, когда Шарлотта пришла на свой урок музыки, — вы предоставите в полицию более существенную информацию.
— Где еще она может быть? — спросила Ив Боуэн. — Если не в Святой Бернадетте и не в школе Шенклинга?
— В любой другой школе в Мэрилебоне. Или, например, в танцклассе. Она может жить где-то по соседству. Ходить к тому же психологу. Где-то же она должна найтись.
Ив Боуэн кивнула, сжала пальцами виски.
— Я раньше не подумала, но это имя… Бы уверены, что мы ищем девочку?
— Имя необычное, но все, с кем я беседовал, говорят, что это девочка.
— Необычное имя? — вмешался Александр Стоун. — Кто это? Почему мы ее не знаем?
— Миссис Магуайр ее знает. Во всяком случае, знает о ней. Как и мистер Чэмберс и по крайней мере одна из одноклассниц Шарлотты. Видимо, они встречаются когда придется.
— Кто это?
— Девочка по имени Брета, — объяснила мужу Ив Боуэн. — Ты знаешь ее, Алекс?
— Брета? — Александр Стоун поднялся, Прошел к камину, где взял фотографию, запечатлевшую маленького ребенка на качелях и его самого за качелями, смеющегося в объектив. — Господи, — произнес он. — Боже мой.
— Что? — спросила Ив.
— Эти два дня вы потратили на поиски Бреты? — устало спросил Стоун Сент-Джеймса.
— В основном, да. Пока мы не узнали о бродяге, это была наша единственная зацепка.
— Что ж, будем надеяться, что ваша информация о бродяге надежнее вашей информации о Брете. — Он издал смешок, в котором слышалось отчаяние. Положил фотографию на каминную полку изображением вниз. — Блестяще. — Глянул на свою жену, отвел глаза. — Где ты была, Мв? Где, черт тебя дери, ты была? Ты живешь в этом доме или только наносишь визиты?
— О чем ты говоришь?
— О Шарлотте. О Брете. Я говорю о том, что у твоей дочери — моей дочери, нашей дочери, Ив — нет ни единой подруги на свете, и тебе это даже неизвестно.
Сент-Джеймс похолодел, когда то, что подразумевал Стоун, с безжалостной неотвратимостью дошло до его сознания. С лица Ив Боуэн, заметил он, наконец-то сползла маска ледяного спокойствия.
— Что неизвестно? — резко спросила она.
— Правда, — ответил Стоун. И снова засмеялся, но теперь визгливо, почти истерически. — Бреты нет, Ив. Ее нет. Не-ет. Брета — выдумка. Нанятый тобою сыщик потратил два дня, прочесывая Мэрилебон в поисках несуществующей подруги Шарли.
12
— Брета, — прошептала Шарлотта. — Лучшая подруга Брета.
Но губы у нее запеклись, а рот был словно забит крошками черствого хлеба. Поэтому она поняла, что Брета ее не услышит, а самое главное — не ответит.
Тело у нее болело. Ныли все суставы. Девочка уже не могла сказать, как давно она записала обращение к Сито, но, похоже, лет сто назад. Казалось, прошла вечность.
Она мучилась от голода и жажды. В глазах стоял какой-то туман, давивший изнутри на веки и заполнявший всю голову. Шарлотта в жизни не испытывала подобной усталости, и если бы не ломота в теле и тяжесть в руках и ногах, она бы скорее заметила появление резей в животе, ведь пастуший пирог и яблочный сок были так давно. Но она все еще ощущала их вкус, — верно? — стоило только провести языком по нёбу.
Боль пронзила желудок. Лежа во влажном одеяле, девочка подогнула колени и обхватила живот руками, отчего край одеяла сдвинулся и под него заполз сырой воздух ее мрачной темницы.
— Холодно, — все теми же запекшимися губами пролепетала Шарлотта и отпустила живот, чтобы поплотнее запахнуть курточку. Потом, ища тепла, одну ладонь зажала между ногами, другую сунула в
карман курточки.
И там, в кармашке, Шарлотта нащупала его, и ее глаза удивленно распахнулись навстречу кромешной тьме: как же она могла забыть о крошке Уиджи? Хорошая же она подруга, думающая только о себе и мечтающая поболтать с Бретой, когда все это время крошке Уиджи наверняка было холодно, страшно, хотелось есть и пить, совсем как Лотти.
— Прости меня, Уидж, — пробормотала она и сжала в ладони комочек глины, которую — как подробно объяснил ей Сито — обожгли, и покрыли глазурью, и положили в рождественскую хлопушку для малыша, который жил за много-много десятилетий до рождения Шарлотты.
Она провела пальцами по иголкам на спинке Уиджи и потрогала острый кончик его мордочки. Они с Сито увидели его однажды среди других таких же крохотных фигурок в Кемденском пассаже, где искали что-то особенное для мамы на День матери.