В присутствии врага
Шрифт:
Дверь в кабинет была открыта. Из него послышался голос Деборы:
— Дэвид, как ты здесь оказался? Почему не позвонил? Надеюсь, с Сильви и детьми все в порядке?
Дэвид приложился к щеке своей невестки.
— Все нормально, Деб, у всех все нормально. Я приехал на конференцию по евро-торговле. Там меня и перехватил Дэнис. А вот и Саймон. Познакомьтесь — Дэнис Лаксфорд — мой брат Саймон. Моя невестка. А это Хелен Клайд. Как поживаешь, Хелен? Мы столько лет не виделись, правда?
— Мы виделись в прошлый «День подарков» [2] , — ответила Хелен. — В доме твоих родителей. Но
2
Второй день Рождества, когда получают подарки слуги, посыльные и т. д.
— Очень может быть, я в тот день почти не отходил от буфетного стола — перехватывал кое-какие крохи, — Дэвид обеими руками похлопал себя по наметившемуся брюшку — единственному, что отличало его от своего младшего брата. Во всем остальном он и Саймон, как и все дети Сент-Джеймсов, были внешне удивительно похожи, с одинаковыми вьющимися черными волосами, одного роста, с резкими чертами лица и одинаковым цветом глаз, казавшихся то серыми, то синими. Его одежда соответствовала описанию Коттера — она, действительно, была странновата. От биркенстокских сандалий и связанных «ромбиками» носков до твидового пиджака и рубашки-водолазки Дэвид был олицетворением эклектики, его манера одеваться приводила в отчаяние всю семью. Он был гениален в бизнесе. С тех пор, как его отец удалился от дел, он увеличил вчетверо доходы от семейной транспортной компании. Но по его внешнему виду никто бы этого не сказал.
— Мне нужна твоя помощь, Маймон, — Дэвид уселся в одно из двух кожаных кресел возле камина и с уверенностью человека, привыкшего управлять сотнями подчиненных, предложил сесть всем остальным. — Сказать точнее, твоя помощь нужна Дэнису. И поэтому мы здесь.
— Помощь какого рода? — Сент-Джеймс внимательно посмотрел на человека, пришедшего с его братом.
Тот стоял несколько в стороне от прямого света лампы, у стены, на которой Дебора время от времени вывешивала свои новые работы. Лаксфорд, как заметил Сент-Джеймс, был очень подтянутым мужчиной, средних лет, относительно невысокого роста. Его щегольской синий блейзер, шелковый галстук и бежевые брюки выдавали в нем франта. На лице его читалось выражение легкого недоверия, к которому в последний момент добавилась доля скептицизма. Сент-Джеймс понял причину последнего — каждый раз, сталкиваясь с этим, он испытывал мгновенное чувство обиды — Дэнису Лаксфорду требовалась помощь, но он не был готов принять ее от инвалида. Сент-Джеймсу захотелось сказать: «Это всего лишь нога, мистер Лаксфорд. А мозги у меня работают нормально». Однако он подождал, когда тот заговорит первым. Хелен и Дебора устроились тем временем на диване и кушетке.
По-видимому, Лаксфорду не очень понравилось, что женщины, судя по всему, обосновались, чтобы участвовать в разговоре.
— Это личное дело, — начал он. — И крайне конфиденциальное. Я бы не хотел…
— В этих людях можешь не сомневаться, — прервал его Дэвид Сент-Джеймс. — Уж кто-кто, а они-то не продадут твою историю газетчикам. Берусь утверждать, они даже не знают, кто ты такой, — и, обращаясь к остальным, спросил: — А на самом деле, вы знаете, кто он? Ладно, я по лицам вижу, что не знаете.
Дэвид принялся объяснять. Он и Лаксфорд вместе учились в Ланкастере, были противниками по дискуссионному клубу и приятелями на пирушках после сдачи экзаменов. Все эти годы после окончания университета они
— Дэнис — писатель, — сказал Дэвид, — к тому же лучший из всех, кого я знаю. Он приехал в Лондон, чтобы оставить свой след в литературе, но его заманила в свои сети журналистика, там он и остался. Начинал он в качестве политического обозревателя в «Гардиан». А теперь он главный редактор.
— Там же, в «Гардиан»? — спросил Сент-Джеймс.
— В «Сорс», — ответил Лаксфорд с таким видом, будто бросал вызов каждому, кто отважится на комментарии. Начать в «Гардиан» и закончить в «Сорс», конечно, головокружительным скачком карьеры не назовешь, но Лаксфорд, очевидно, не был расположен обсуждать эту тему.
Дэвид, как бы не замечая этого, кивнул в сторону Лаксфорда:
— Да, Саймон, полгода назад он возглавил «Сорс» после того, как вывел на первое место «Глоуб». В «Глоуб» он был самым молодым главным редактором в истории Флит-стрит, не говоря уж о том, что и самым удачливым. Каким остается и по сей день. Это признала даже «Санди таймс». Они посвятили ему целый журнальный разворот. Когда это было, Дэнис?
Лаксфорд пропустил вопрос мимо ушей. Его как будто раздражали восхваления Дэвида. Казалось, он несколько секунд колебался.
— Нет, — наконец произнес он, обращаясь к Дэвиду. — Из этого ничего не выйдет. Слишком многое поставлено на карту. Мне не следовало сюда приходить.
Дебора встрепенулась.
— Мы можем уйти, — проговорила она. — Правда же, Хелен?
Сент-Джеймс внимательно присматривался к Лаксфорду и что-то в нем — может быть, эта привычка своевольно манипулировать ситуацией — заставило его сказать:
— Мы с Хелен работаем вместе, мистер Лаксфорд. И если вам нужна моя помощь, в той же мере это относится и к ней, даже если в данный момент вам это и не нравится. Кроме того, как правило, я привлекаю к работе и свою жену.
— Ну что ж, — вздохнул Лаксфорд, намереваясь уйти.
Дэвид Сент-Джеймс жестом остановил его.
— Так или иначе, тебе придется кому-то это доверить, — сказал он и, обращаясь к брату, продолжил: — Сложность в том, что здесь поставлена на карту карьера одного тори.
— Следовало бы ожидать, что это вас только обрадует, — сказал Сент-Джеймс Лаксфорду. — «Сорс» никогда не делал секрета из своих политических пристрастий.
— Но сейчас речь идет не о карьере какого-то тори вообще, одного из многих, — пояснил Дэвид. — Скажи ему, Дэнис. Он может помочь. Выбирай: или он, или совершенно незнакомый человек, который, возможно, не обладает порядочностью Саймона. Или, конечно, можешь обратиться в полицию. Ты знаешь, к чему это приведет.
Пока Дэнис Лаксфорд оценивал возможные варианты, Коттер принес кофе и шоколадный торт. Он поставил поднос на низкий столик перед Хелен и обернулся к двери, где маленькая длинношерстная такса с надеждой следила за происходящим.
— Эй, Пич, — сказал Коттер, — разве я не велел тебе оставаться на кухне?
Собака вильнула хвостом и залаяла.
— Ох, и любит она шоколад, — объяснил Коттер.
— Она все любит, — поправила его Дебора, подходя к Хелен, чтобы принимать у нее налитые чашки.
Коттер подхватил на руки собаку и вышел из комнаты. Вскоре они услышали его шаги вверх по лестнице.
— Молоко, сахар, мистер Лаксфорд? — с просила Дебора вполне дружелюбно, будто Лаксфорд не подвергал сомнению ее честность всего несколько минут назад. — Может быть, кусочек торта? Его испек мой отец. Он великолепный кулинар.