В прятки с реальностью
Шрифт:
— Чего это мне должно так уж сильно понравится? .. —, а зрачки расширены, видно, что ей очень хочется, но… то ли и правда боится, то ли гордость не позволяет…
— У тебя крем вот тут, — прихватываю губами сладкое пятнышко на ее щеке, — и вот тут, — мои губы спускаются ниже, оставляя мокрую сладкую дорожку на скуле, тянутся к шее, —, а вот здесь, прямо целые куски! — и легонько, совсем невесомо, прикусываю трепыхающуюся жилку, заставляя ее дышать все тяжелее и чаще.
— Черт, — шепчет она и я знаю, что она уже готова, только мне нужно…
— Нет, не это имя…
— Алекс, не надо…
— А вот теперь правильно, — я резко поднимаю голову и натыкаюсь на любимые аквамариновые глаза. Я больше не вижу девушку,
POV Скай
— Хорошо! У меня есть условие! Я хотел бы, чтобы меня попросила одна девушка. Я хочу, чтобы Скай поцеловала меня и попросила спеть.
ЧТО? С ума сошел? Да как он… чего делает-то… И как это? И зачем? Да еще и заявил таким тоном, чем вызвал вспышку смущения, подавить которую совершенно не удалось. Оставалось беспомощно кусать губы, и складывать руки на груди в защитном жесте, стараясь отогнать воспоминания о том поцелуе, что чуть не произошел на озере, и тогда мне не было так страшно, как сейчас. Да, тогда все закончилось так, что лучше не бывает, но тут на подобное рассчитывать не приходилось. Бесстрашные теперь меня не отпустят, пока я его не поцелую. Зачем он так делает, смущает меня перед всеми, мне и так непросто: от одних лишь воспоминаний, мыслей и представлений. И губы начинают гореть, будто все еще ощущая на себе его теплое дыхание. Каков он, вкус его поцелуя? Тот, который я забыть точно не смогу. И покалывание кончиков пальцев, будто все еще чувствующие тепло его мокрой кожи. А воздух в груди заменяется огромным раскаленным клубком нежности, поселившимся где-то вместо сердца. Но растерянность, после минутного размышления, все же сменяется злостью. Трусиха. А он… самодовольный, напыщенный нервомот! Ну, погоди, я этого так не оставлю. Хочешь подразнить меня? Ла-адно, сочтемся, командир.
Решив, что теми словами, которые крутятся у меня в голове, тут делу не поможешь, тем более что ведь мне и самой жутко, до дрожи хочется, я сделала шаг вперед, второй уже дался намного легче, и направилась к Алексу, который слегка насмешливо и лукаво, но требовательно вглядывался в мои, обращенные на него глаза. Искушение оказалось слишком велико. Ишь ты, какой довольный. Алекс помог залезть на сцену, подав свою большую, горячую ладонь, не прекращая расточать шальную улыбку, что это видение приковало мой взгляд и пришлось мотнуть головой, решительно отводя свои глаза, скользя взглядом по его губам и, кажется, все же что-то еще вспоминая. После взгляда этих чёртовых глаз, и эти губы… Ведь как еще можно объяснить резкий выдох из своей груди и лишь усилившееся сердцебиение?
— Ты обещала мне, детка. Я лишь беру то, что мне положено по праву. — нагло вышептывает он, а у меня пол уходит из-под ног и кружится голова. Мамочки, вот только попробуй грохнуться тут в обморок на радость всем, только рискни!
— Мы с тобой обязательно сочтемся, — шепотом на ухо и, затаив дыхание, прикоснулась губами к его щеке. Мягкая, теплая и чуть колючая… — А теперь я хочу свою песню. Давай, ты подписался!
Я слышу, как он смеется, но слегка оттолкнувшись от его широкой грудины, по привычке предпочитаю просто сбежать и подумать обо всем уже в одиночестве. А как вдруг захотелось сделать полшага вперед, и прижаться к нему всем телом, обхватить его шею руками, слыша, как в груди быстро бьется сердце и срывается дыхание… Стоп! Куда это меня понесло… А может быть… Всего на минутку… Нет, бежать!
Но когда зазвучала музыка я только нервно сглотнула, не смея шелохнуться, во все глаза уставившись на него. Алекс поет. Это изумленное зрелище заставляло сердце замирать, потом разгонятся и колотится так, будто оно вообще решило вырваться из груди и сбежать неизвестно куда, и вновь замирать, тщательно вслушиваясь в его голос, слова, музыку… они словно ломали какую-то выстроенную стену во мне. Я впитываю в себя каждую эмоцию, пытаясь как-то справиться с нахлынувшей волной разнообразных ощущений, чувственностью, отчего табун сладостных мурашек пробегает по телу. Песня казалась продолжением нереального сна, но она, увы закончилась, а я поняла, что нужно бежать отсюда роняя тапки, когда в зал вкатили огромный торт, пока коварный сюрприз не настиг именинника и всех присутствующих. Ой, что будет…
Бегом к двери, краем глаза приметив довольно потирающую в предвкушении маленькие ладошки Анишку, предусмотрительно спрятавшуюся за спиной Кевина, подозрительно косящегося на свою девушку и остальных хитрющих девчонок, последовавших примеру бесстрашной, тихонько отходящих в укрытия, знавших о том, что за приятный сюрприз поджидает нашего командира. Только я выскочила в коридор, пробираясь через толпу ребят, как… ахнул смачный взрыв, отдаваясь эхом по помещению, а потом визги, крики, ругань, взметнувшиеся до потолка сменились таким ржачем, что стены порывались пойти ходуном. Жаль, конечно, что я останусь без десерта, но боюсь, что Алекс сразу догадается, кто приложил свои корябки к хулиганству и наказания точно не избежать. Лучше спрятаться в комнате и сделать вид, что меня там не было и я ничего не знаю, пока…
Музыка: Polina Gagarina Time Stop (Оригинальный Минус)
— А ну, стой! — громыхнуло по коридору так, что я подпрыгнула. Вот блин, когда он успел уже очухаться-то? Ай-яй-яй, этого мы не предусмотрели, что большой, сильный и смелый бесстрашный не захочет ходить в сладкой массе. Как бы теперь половчее сбежать? А выход так близко, почти рукой подать, и если успею проскочить, то точно удеру и спрячусь. Ну же… Высокая фигура метнулась следом почти мгновенно, перехватив меня и обезоруживающе прижав к стенке. — Ну вот ты и попалась, детка! — прошептал он насмешливо на ухо, — это ведь ты эту х*йность придумала, верно?
– Ой, не я. Нет, не я… Пфф, ну, даже если бы и я, то что?
— Если ты имеешь в виду приготовление, то да, мы с Анишкой целый день потратили, создавая этот шедевр, — заявляю командиру, даря такой же наглый взгляд в ответ. Вот тебе, и попробуй только меня измазюкать. — Кто подсунул петарду в него, я и знать не знаю…
— А чего тогда чистая такая? И чего убегаешь? — он прищурился в полумраке коридора, чуть кусая нижнюю губу, и выглядел до того забавно, весь испачканный ванильным кремом, тестом и ягодами, что был сам похож на большой торт. Вкусный и аппетитный… боже, о чем я думаю… Алекс улыбается до ушей, а я не могу уже скрывать прорывающийся смех. Такой смешной, взъерошенный и милый, даже не смотря на шрам, который пересекает небритую щеку исовершенно его не портит и не устрашает, как мне казалось раньше, с задорным огоньком в глазах. — Даже не попробуешь свой шедевр?
— Да нет, я воздержусь, пожалуй, поберегу фигуру, хи-хик..
— Тебе смешно? Выставила меня клоуном и теперь смешно тебе? — командир притворно хмурится, сдвигает брови, стараясь придать голосу строгость и принять грозный вид, но у него совершенно не выходит быть серьезным. — Хороший подарок, вот уж спасибочки!
— Какие, черт возьми, бочки ты предлагаешь мне спасти, — отшучиваюсь я, не отводя глаз от его взгляда, вынуждающего гореть уже желанием отнюдь не сладкого лакомства.
— У меня для тебя кое-что есть, давай, детка, не ломайся… — он приблизился к моему уху губами настолько, что от его горячего, обжигающего дыхания мурашками покрылась вся кожа, а сердце, пропустив удар, забилось часто-часто. — У меня на лице и вокруг много вкусного, окатила меня тортом, давай, исправляй теперь, что натворила.