В прятки с реальностью
Шрифт:
Луч смещается немного вправо, ползет по руке. Как бы ни хотел Тобиас забыть, но ее прикосновения останутся на его коже, желает он этого или нет. Вот даже луч солнца, уходящего за горизонт, вызывает воспоминания, заставляя прикрыть глаза. Тонкие пальчики ее, всегда на пределе нежности, едва касались его, будто крылья бабочки, проникновенно и волнующе. Когда страсть захлестывала ее, она обнимала, ласкала, отдавала себя всю, без остатка, по-другому она не умела. Трис, почему ты оставила меня, мне тебя так не хватает…
— Мне тебя тоже не хватает Тобиас, поверь мне, — врезается в его голову, а луч почему-то перемещается на спину, и он отчетливо чувствует
— Трис… — срывается с его губ и растворяется в наполнившем комнату предзакатном свете. Итон пристально вглядывается в этот свет, и не может поверить своим глазам, потому что он видит рядом с собой сначала очертания, а потом и всю девушку, будто подсвеченную изнутри. Парень замирает не в силах осмыслить, что происходит истерзанным болью мозгом, и убеждает себя в том, что это всего лишь галлюцинации, вызванные его истощенным состоянием.
— Я вижу ее в тебе, Тобиас. Вижу… и это прекрасно. Это самое прекрасное, что мне довелось видеть.
— Что ты видишь, Трис? — то ли думает, то ли спрашивает парень, не в силах отвести взгляда от девушки. Она кажется такой… близкой, такой материальной, что вытяни руку и можно будет прикоснуться. Но он стоит, как бронзовое изваяние, страшно опасаясь, что если он шелохнется, видение исчезнет и все прекратится. И он прекратится тоже.
— Твою любовь. Она горит в тебе, как огонь Бесстрашия, озаряя тот путь, что ты должен пройти. Но ты должен захотеть его увидеть, любимый. Всего лишь захотеть, — она точно такая, как он запомнил ее там, в галерее, где она сказала, что любит его. Волосы, чуть отросшие, губы изогнуты в улыбке, будто она встретила его после долгой разлуки и борется с собой, чтобы не обнять его за шею и не прижаться, как маленькая девочка. Глаза ее наполнены слезами, которым она не дает пролиться, но взгляд она не опускает, словно пытается запечатлеть его, сохранить в себе.
— Я не хочу без тебя, Трис, — уже неважно, что это галлюцинация, пусть, но он должен ей сказать. Должен… только… как найти слова? Где их взять, когда хочется только одного, прижать ее к себе и ни за что не отпускать. Пусть это всего лишь игра воображения, но, как и сыворотка памяти, она создает иллюзию того, как можно жить с этой потерей. И все что в этот момент бьется в его мозгу — она тут, рядом, и продлить сейчас эти мгновения — смысл его жизни сейчас.
— Я тоже не хочу без тебя. Но… нам не оставили выбора. И… я не могла уйти насовсем, не простившись с тобой.
Она улыбается грустно, чуть смущенно, и все слова, все звуки, все, что окружает их, тает в одном только осознании — он видит ее, говорит с ней… Не в силах больше оставаться на ногах, он съезжает по стенке, пока не оказывается на полу. Девушка подходит, садится рядом с ним, и Тобиас чувствует плечом ее свечение, мягкое, чуть заметное тепло.
— Я знаю, что тебе плохо, очень. Я не хотела, чтобы так… все сложилось. Но уже ничего не изменишь…
— Без тебя все не так, Трис, — бормочет он, сам не понимая, что говорит. Совсем не это он хотел бы сказать сейчас, столько всего невысказанного осталось, но в голове нет ни одной мысли, все поглощает ощущение того, что она рядом.
— Я знаю, что причинила тебе боль. Но нужно, чтобы ты простил меня. И себя. Понимаешь? Это очень важно. А вот это, — она опускает глаза на ампулу, — это не выход, Тобиас. Я очень боюсь, что ты меня забудешь, будто… ничего не было. Меня не было! — ее голос срывается, и в нем явственно слышатся слезы.
— Мне кажется, даже с сывороткой я не смог бы этого сделать, — подрагивающими губами шепчет Итон. — Я так люблю тебя, Трис! Почему ты ушла? Ну почему?
— Это был единственно верный путь для меня. Та любовь, что у меня вот здесь, — она касается ладошкой своей груди, — показала мне его. А твоя покажет тебе свой путь, поверь мне. Когда ты прислушаешься к ней, отпустив от себя горе и боль, ты поймешь почему я сделала это. Это произойдет не сейчас, не завтра и, скорее всего, даже не через год, но обязательно произойдет. Нужно время только.
— Трис… — глаза большого, уверенного в себе бесстрашного, не пасующего ни перед какими трудностями, наполняются слезами, которые он сдерживает изо всех сил. — Я прошу… Не уходи…
— Я не могу, Тобиас. Поверь, если бы я могла не уйти, я ни за что не ушла бы. Я только с тобой хотела быть, и я была. До последнего вздоха, только с тобой.
Он смотрит на нее и не может наглядеться, будто это можно сделать впрок. Все что он хотел — это любить и быть любимым, разве это много? Разве это такой невыполнимый запрос, а ведь он хочет и умеет любить! Зачем, почему судьба подарила им мгновения рядом только затем, чтобы отнять? Почему каждый раз, когда он думает, что сможет изменить свою жизнь, стать счастливым, у него отнимают последнюю надежду…
— Все бы отдал, только бы обнять тебя сейчас… — вырывается у него, но только судорожный вдох становится ему ответом.
— Я тоже… — сквозь слезы она улыбается ему, и ее рука непроизвольно поднимается, чтобы привычным жестом огладить его щеку. Дотрагивается… и остается в таком положении, потому что оба чувствуют прикосновение. Длинные прохладные пальчики ощущают грубоватую, гладко выбритую щеку мужчины… Это чудо, это все нереально, но это есть…
Двое всего несколько секунд ошарашено смотрят друг на друга, а потом резко поднявшись на ноги, потеряв дыхание и остатки рассудка, бросаются в объятия, самые нужные и дорогие. Тобиас прижимает к себе ту, что потерял, потерял навсегда, но сейчас все, что он знает – она в его объятиях, и в данную минуту он чувствует себя настолько живым, что больше ничего и не надо. Слез сдержать уже совсем не выходит, щека ее, вся мокрая и соленая, прислоняется, вжимается в любимую грудь, поглощая большими глотками ощущения его близости, стук его сердца, тепло любимого тела.
— Я люблю, люблю тебя, Тобиас! И пока ты меня помнишь, я буду жива, понимаешь?
— Понимаю… Трис, прости меня, я… мне было не под силу справиться с этой болью…
— Ты справишься, ты обязательно справишься. Ты очень сильный, храбрый, бесстрашный воин, — она отстраняется и берет в ладошки его лицо. — Боль пройдет, любимый. А я останусь. Ведь самое страшное, что с нами может случиться, это забвение. Я умру по-настоящему, если ты меня забудешь, будто меня никогда и не было. Нас не было. Нашей любви.
Тобиас отчаянно вглядывается в ее лицо и уже не думает о реальности происходящего. Только что он хотел совершить самое ужасное, что можно придумать. Забыть ее, это значит перечеркнуть все, что она дала ему, все что она изменила в нем, того человека, каким он стал и то чувство, которое он испытывает к ней. Чуть склонив голову, он прикасается губами сначала к ее щеке и чувствует, что она мягкая, теплая. Дыхание рвется на жадные вдохи, и сдерживать слезы уже не получается. Он закрывает глаза и целует самые необходимые на свете губы, открывающиеся ему навстречу, ощущая солоноватый привкус собственных, уже неконтролируемых эмоций.