В прятки с реальностью
Шрифт:
Злобненько и очень грязненько чертыхаясь себе под нос, я начинаю метаться по тренировочному залу. Во-первых, чтобы спустить пар, а во-вторых, отчаянно пытаясь найти выход из этой ситуации. Грохот, который я создаю, натыкаясь на все возможные тренажеры тут, по моему мнению, должен ввергнуть в панику всю фракцию и зародить в них даже не подозрения, а стойкую уверенность в том, что на нас совершается страшное нападение.
Такс, нужно успокоиться. Я ощущаю себя какой-то декоративной зверушкой запертой в зоопарке, которая способна только размножаться и хлопать ресничками. Так вот как, значит: «В самую муйню влезть и застрять там, а ты лидер, давай, вытаскивай!» Подумаешь…
И вообще, вот чего Эрик так завелся? Ведь, они же сами решили, что нападать на недовольных не собираются, а просто возьмут периметр в кольцо и будут тщательно патрулировать тот район? А если боевых действий не планируется, то почему мне нельзя тоже патрулировать со всеми зону отчуждения? Почему он хочет приставить меня к местному патрулю, у нас что, больше некому подростков гонять, да за пьяными дебоширами присматривать, а?
Вот уж хитренький какой… да за три года, ни одного диверсионного проникновения не было. Какой суицидальный идиот сунется на территорию грозных Бесстрашных с целью погадить? А ничего, что у меня и так ежедневное патрулирование местной территории, только еще с двумя маленькими, шустрыми и пищащими помощничками… то туда с ними сходи, то в парк, то в мячик, то мальчишкам хочется бумажные самолетики и кораблики попускать и прочее, прочее…
И наорал, и удрать теперь не получится… огребу по полной. И отстранить от работы бесстрашной пригрозил… Да, еще и приказом сверху припечатал… Черт подери. Шаг вправо, шаг влево — попытка к бегству. Прыжки на месте — провокация… Обложили со всех сторон, ой как скверно… А мне и крыть нечем. Вот чего делать-то теперь? Ведь, как бы я к себе не прислушивалась, не могу обнаружить подобного желания, как местное патрулирование… а куда деваться, с лидером не поспоришь. А то, и вправду еще запрет…
Ой-ё, еще как запрет, даже не сомневаюсь. Да и ремень, все еще очень весомый аргумент. Нет уж, я лучше побуду примерной и послушной девочкой… чуть-чуть, пока Эрик не успокоится и не убедится в моей готовности. А куда деваться-то? Против моего, хоть и любимого, но все-таки диктатора и сатрапа напрямую не попрешь, никак. Да знаю я, что он волнуется, переживает. Хочет отгородить от опасности. Нежность кипятком вскипает в груди. Сердце колотится, пригоняя краску к лицу. Хороший мой… И я боюсь за него, беспокоюсь, ведь с ним, как на вулкане… Эрик же обязательно влезет в самое пекло, как всегда, но я же не стремлюсь запереть его на засов… Не удержишь ты его на месте, не выйдет, характер у него… такой… Ну, ведь за это и люблю!
Нет, и что это за херня была? Когда это я ноги об него вытирала? Не было такого! Чего это на него нашло? Это что же получается, если жена с мужем не согласна, то это они просто спорят. А если жена с лидером-мужем не согласна, то всё — тотальный подрыв авторитета? Ну… не знаю, ну вашу мать, теперь еще и виноватой себя чувствую. Самобичевания порываются обрушиться на мою голову подобно тропическому ливню.
Да, черт возьми, а разозлился-то как… Брови свел, насупился, ноздри раздул, желваки по скулам ходуном прокатывали, а уж глаза-то… две холодные, мерцающие ледышки, блин. Ну, вот, чего так злиться-то? Опять разругались… Да в первый раз, что ли? Нужно идти мириться… и разобраться в причине дурного настроения. Ладно, чего уж там, не раздувать же из мухи слона… Местное патрулирование так местное патрулирование, вот сейчас как раз и малышню выгуляю, вымотаю как следует, затем закрепим крепкий сон
* *
Музыка — Evanescence «October»
День не просто проходит, а просто-таки пролетает. Во всяком случае, для носящейся с высунутым языком мамочки за шкодливой детворой. И когда мои самые любимые неугомонные моторчики мирно сопят по своим кроватям, я ощущаю себя ликующе-блаженно и тихонечко выскальзываю за дверь.
Комната тонет в густом полумраке. Тишина, разбавленная неспокойным дыханием, не спит. Злится, что ли, еще? Сидит на кровати, вытянув босые ноги. Прекрасно слышит меня, но не оборачивается. Сердито сопит, но молчит… Совсем вымотался?
Медленно приближаюсь на мысочках к кровати, обводя взглядом голый, натренированный торс. Спина сильно напряжена. Слабый отблеск луны чуть заметно высвечивает намертво вгрызшиеся в его тело бледные полосы шрамов. Голова опущена, широкая ладонь устало потирает шею. Немножко поколебавшись, забираюсь с ногами на постель, ладошки касаются широких плеч, оглаживая, осторожно массируя, разминая налитые сталью, под кожей мышцы. Грудина вздымается вбирая воздух и выдает резкий, шумный выдох. Слегка откидывает голову назад, расправляя плечи, а на его руках змеями бугрятся вены… самые ласковые руки на свете…
Знаю, что хмурится, но расслабляется от моих прикосновений. Пальчики медленно переходят на шею, неторопливо поглаживают, сначала только подушечками, затем всей ладошкой. Тело предает так быстро, так покорно сдается во власть нежных касаний, и нескрываемая улыбка ползет по лицу. Утыкаюсь носом в его шею. Его запах слишком дурманит, кружит голову, заводит. Нужно сделать глубокий вдох, как можно тише, и незаметно смочить пересохшие губы языком… Да к черту, он прекрасно знает, зачем я пришла… Обхватываю его со спины, сцепив ладони замком на животе. Как кошка, трусь о его плечо, а губы тянутся к колючей щеке запечатлевая поцелуй.
— Ну не злись, а… — тихонечко шепчу, потеревшись об его ухо носом. — Ты же сам знаешь, что я язва неугомонная…
— Знаю… иди сюда, — выдыхает Эрик, слегка усмехаясь.
Поворачивается ко мне. Серые пропасти смотрят прищурившись, уголок губ немного подрагивает в сдерживаемой улыбке. А я уже подтаиваю от этого пленительного взгляда, по телу разливается теплая волна, губы невольно приоткрываются, так и прося касания его губ, ловя взгляд яркого серебра, и не опуская свой. Две черные бездны зрачков распахиваются и поглощают во мрак своей глубины. Сильные, горячие и чертовски нежные пальцы, медленно скользят по моему запястью, захватывая его в капкан, Эрик осторожно перетягивает меня к себе на колени и целует. Губы жадные, напористые, но поцелуй очень нежный, с привкусом кофе и сигарет. Мягко прихватывает нижнюю губу, прокатывая по ней языком. Крепко обнимаю его за шею. Пальцы неторопливо водят подушечками по черным контурам татуировок, и зарываются в короткие волосы на висках.
Налитые плотными мускулами руки держат крепко, теснее прижимая к себе. Широкая ладонь так привычно ложится на поясницу своим властным прикосновением. Поглаживает, уверенно и настойчиво, то едва касаясь нежной кожи, то вдруг крепко сжимая, сминая ткань одежды. Эти касания вызывают одурманивающую вспышку в голове, напрочь выбивая из нее все обиды, бессмысленные препирательства и взаимные упреки. Я чувствую его желание, рваное дыхание. Хищно втягиваю носом такой одурманивающий запах возбуждения. Снова тянусь за поцелуем, язычок легонько проскакивает в его рот, вольно разгуливая и порхая по чужому языку. Умелые губы захватывают в свой безумный, тягучий танец.