В пылающем небе
Шрифт:
– Как же ты, друг, прошел вокруг завала? Там же все заминировано.
И тут нервы мои не выдержали - мне стало плохо… Через несколько дней, одетый в красноармейское обмундирование, я прибыл в свой полк.
– Медведев! Живой!
– воскликнул Гейбо.
– А я и не верил в твою гибель, думал, ты в госпиталь попал.
И столько тепла было в голосе командира полка, так лучились его глаза, что я еще раз убедился в силе нашего летного братства.
Снова начал летать. Эскадрилья сопровождала наших штурмовиков. В одном из боев опять попал в сильный переплет. Было это в середине августа в районе Чернигова. Мы тоже участвовали
Честный бой на высоте фашистские летчики не приняли, а напали на поврежденный самолет, как стервятники на раненую птицу. Огненные трассы прошили «Чайку». Осколки разбитого лобового стекла поранили лицо. Кровь заливала глаза. Я сорвал очки. Высоты почти нет. Единственное решение - садиться с убранным шасси… «Чайка» прогрохотала немного по полю и, упершись в бугор, перевернулась. Меня оторвало от сиденья и выбросило из кабины.
Уже откатившись в кусты, увидел, как «мессеры» расстреливают с пикирования перевернутую «Чайку»… [68]
И тут приходит возмездие. Фашистские летчики, неумело совершив маневр, сталкиваются друг с другом.
К сентябрю в полку осталось 7 самолетов. Летчики и технический состав стали готовиться для передислокации в тыл. Нам предстояло получить и освоить новые истребители МиГ-3.
Многие соединения Юго-Западного фронта к этому времени были окружены. К середине сентября положение стало катастрофическим. Вскоре пал Киев.
Транспортными самолетами нас вывезти не смогли, и мы, летчики и техники, на одной из железнодорожных станций присоединились к пехотинцам и артиллеристам. Пробивались из окружения с боями.
Как все- таки разнится поведение летчика в воздушном и наземном бою! В воздухе по тебе стреляют и с земли и с самолета врага, а ты принимаешь все это как должное. А на земле? Помню, просвистел снаряд -пригнулся. Красноармейцы смеются: «Это не наш». Все непривычно, но мы учились сноровке у пехотинцев. Пробиваясь сквозь боевые порядки врага, приходилось стрелять из личного оружия, бросать гранаты. Получалось.
А вот на сердце было тяжело. Обстановки в те дни мы по-настоящему не знали. Ползли разные нехорошие слухи, в том числе и о высшем командовании. Как приятно было спустя два десятилетия узнать истину о судьбе нашего командующего фронтом. В 1964 году в «Военно-историческом журнале» № 9 появилась статья «Правда о гибели генерала М. П. Кирпоноса». В ней на основе документов и показаний очевидцев рассказывалось о мужественном поведении командующего и о его гибели в бою в районе Шумейково, близ города Лоховицы. Вместе с генерал-полковником М. П. Кирпоносом погибли член Военного совета Юго-Западного фронта, секретарь ЦК КП(б) Украины М. А. Бурмистенко [69] и начальник штаба генерал-майор В. И. Тупиков.
Мы вышли из окружения в районе Большие Сорочинцы. Местом сбора личного состава полка был определен город Харьков. С «Чайками» мы распрощались (они послужили нам верой и правдой) и стали осваивать самолет МиГ-3. Этот истребитель, мощный на больших высотах, уступал «мессершмиттам» на средней высоте. В ноябре 1941 года мы уже свободно летали на «мигах». Но вместо фронта личный состав полка был направлен без самолетов
В дороге и на тыловом аэродроме мы узнали многое о развернувшемся гигантском сражении за Москву. Были встречи накоротке с летчиками - участниками воздушных боев в небе Подмосковья. И там, как и у нас на Юго-Западном фронте, сказывалось преимущество врага в воздушных силах. Гитлеровские летчики нередко переоценивали свои возможности в бою. Иногда их асы действовали нахально. Но во многих случаях завидное мужество и мастерство наших летчиков брали верх.
Вспоминал, анализировал и я свои бои. На Халхин-Голе летчик-японец принял лобовую атаку, хотя и дрогнул в последние секунды. Летчики из герингского «Люфтваффе», как правило, не выдерживали лобовых атак.
Говоря о боевых буднях самого памятного и самого героического сорок первого года, хочется привести еще один пример умелых и смелых действий наших авиаторов. Было это в августе в небе над городом Нежином. Фашистские бомбардировщики в большом количестве тремя волнами под прикрытием «мессеров» шли бомбить город и железнодорожный узел. Шли, как на параде.
У советских авиаторов сил было меньше, но оповещение [70] пришло своевременно, и летчики полков (нашего и соседнего) поднялись на перехват. Наш верхний эшелон полностью захватил инициативу, сбил четыре «мессершмитта» и не допустил немецких истребителей к нашему нижнему эшелону. А тот уверенно атаковал бомбардировщики, и пять из них черным факелом врезались в землю. Яростные, решительные атаки наших летчиков принесли победу. Не дойдя до цели, фашисты прекратили налет.
За город Ленина
В первые дни нового, 1942 года наш полк перебросили на Волховский фронт. Предстояло принять участие в битве за Ленинград. Мы считали большой честью внести свой вклад в сражение за освобождение города - колыбели Великого Октября - от вражеской блокады. Летчики и техники полка слышали от своих командиров, читали в газетах о тяжелом положении Ленинграда, о мужестве его населения. Но слышать, читать и видеть - понятия все же разные. Только собственными глазами увидев эвакуированных женщин и детей из города Ленина, мы по-настоящему прочувствовали ленинградскую трагедию.
Город страдал не только от вражеских снарядов, но и от голода и холода. Смертность населения в начале 1942 года сильно возросла. Но тогда мы даже приблизительно не знали ее размеров. Когда, уже после войны, я прочитал, что в январе 1942 года в Ленинграде от голода погибало в день не менее 3,5 тысячи человек, ужаснулся.
О положении в Ленинграде нам многое порассказали девушки из батальона аэродромного обслуживания, вывезенные полуживыми из города через Ладогу. Ох [71] как нелегок был их труд! Но с какой отдачей, как самоотверженно трудились ленинградки!
Мы перебазировались к Волхову, когда была успешно завершена Тихвинская наступательная операция советских войск. Она была, как отмечает в своих воспоминаниях Маршал Советского Союза К. А. Мерецков, «первым серьезным поражением врага на советско-германском фронте». В ходе ее и был создан Ставкой Волховский фронт во главе с К. А. Мерецковым. Мне довелось быть под его командованием во время советско-финляндской войны 1939-1940 годов, и я не преминул рассказать однополчанам то, что знал о воздушных боях на Карельском перешейке и о командующем 7-й армией.