В пылающем небе
Шрифт:
Любил я слушать его доклады о прошедшем бое. Плечистый, среднего роста, с черной шевелюрой, он по складу характера был горячим, но неторопливым. Докладывал обстоятельно, без эмоций и всегда правдиво. Мне доводилось в дни войны, да и после, встречать авиаторов, которые смаковали свою храбрость в бою. Андрей Гирич был храбр без лихости и не терпел малейшего хвастовства. И еще я любил (и не я один) слушать, как поет в кругу друзей капитан. У Андрея был бархатный баритон… А песня… Жестокая штука бой, но без песни на войне нельзя.
1945 год мы встречали на венгерской земле.
Утром позвонил командир дивизии Благовещенский, с иронией спросил:
– Ну как, Медведев, хорош был концерт к вашему новогоднему ужину?
– Ответим концертом к обеду, - в тон комдиву ответил я.
– Только более точным.
– Добро. А сейчас принимай поздравление: полк твой награжден орденом Кутузова третьей степени.
– Спасибо, Всеволод Георгиевич.
– Медведев, не те слова говоришь.
Я растерялся, но тут же меня осенило, и я во всю силу своих легких выпалил:
– Служу Советскому Союзу!
После боевого вылета был митинг. Присутствовало почти все дивизионное начальство. Благовещенский поздравил полк с наградой. В ответном слове я сказал, что сегодня сбили 5 вражеских самолетов, пытавшихся разбомбить будапештские мосты через Дунай. И тут произошло неожиданное: строй разрушился, ко мне подбежали десятка два ребят и стали меня подбрасывать в воздух. Я испугался: как такую вольность расценит командир дивизии? Всеволод Георгиевич ничего не сказал, но с улыбкой покачал головой.
Будапештская группировка врага располагала большим количеством орудий и минометов. Мы часто вылетали гасить огневые точки врага. И делали это довольно успешно. В книге «Решения принимались на земле» генерал-полковник авиации С. Н. Гречко (в те дни исполнявший обязанности начальника штаба воздушной армии), вспоминая поездку в только что освобожденный от гитлеровцев Будапешт, пишет:
«По поступившим в штаб воздушной армии боевым донесениям, только в январе в этих местах (район расположения венгерской военной академии.
– Д. М.) было проведено 57 групповых воздушных боев и сбито более [97] восьмидесяти фашистских стервятников. Поскольку остатки сбитых и сгоревших вражеских самолетов еще не были убраны, старшина-фотограф и подполковник И. В. Орлов нащелкали здесь большое число фотоснимков, убедительно свидетельствовавших о мужестве и мастерстве летчиков-истребителей боевых групп, возглавляемых во время боя подполковником Д. А. Медведевым, капитаном А. З. Валеевым, лейтенантом С. В. Носовым и другими советскими летчиками».
Командование фашистских войск для помощи окруженной будапештской группировке организовало «воздушный мост» - на самолетах
После освобождения советскими войсками Будапешта [98] события на фронтах нарастали стремительно. Наш полк в составе 2-го Украинского фронта принял участие в освобождении от гитлеровских войск Словакии и столицы Австрии Вены. За нее шли ожесточенные бои. Любой ценой пыталось фашистское командование удержать Вену. Тщетно! 13 апреля 1945 года части Красной Армии вступили на ее улицы и площади. Радостно приветствовали освободителей жители Вены.
Полк наш расположился в пригороде Вены. 2 мая впервые за последние два месяца выдался день, когда не планировались для нас боевые полеты. С разрешения командира дивизии я с группой летчиков отправился осматривать достопримечательности австрийской столицы.
Весна была в полном разгаре. Буйно распустились деревья. И на этом фоне торжества жизни портили картину битый кирпич, мусор на улицах перед разрушенными домами. Удручающее впечатление оставило взорванное фашистами здание театра оперы и балета. По такому же проекту был в свое время построен театр в Одессе. Я бывал в нем и всегда любовался его прекрасным архитектурным ансамблем.
К ужину вернулись к себе. Летный состав занимал несколько отдельных домиков дачного типа. В одном из них временно квартировали я и два моих заместителя - майоры Чесноков и Гусаров. Перед сном немного поговорили об операции наших войск на ближних подступах к Берлину. Каждый понимал, что идут последние дни войны. А где-то в душе возникал протест против неизбежных жертв, которых могло бы и не быть, капитулируй Германия до начала мая.
Пытаюсь заснуть: утром нужно быть со свежими силами - из штаба армии предупредили о новом боевом задании. Сквозь дрему слышу беспорядочную стрельбу. Открыл глаза - выстрелы не умолкали, звучали [99] совсем близко. Послышался лязг металла. Похоже, танки.
– Возможно, десант или налет, - крикнул из соседней комнаты майор Гусаров.
Мысль о десанте отвергаю, но к окну подхожу осторожно. Каскад трассирующих пуль гаснет в безоблачном утреннем небе. Почему стреляют в воздух, когда в небе нет самолетов? Выбегаю на улицу. Вижу удаляющийся танк Т-34, а справа стоит сержант и стреляет в небо из автомата. Подзываю его к себе:
– В чем дело, сержант? Что случилось?
– Берлин взят нашими войсками, товарищ подполковник.
– Точно?
– Абсолютно!
– Спасибо, дорогой, за радостную весть.
«Проспали, выходит, наши связисты сообщение о взятии Берлина», - мелькнула мысль. А грудь распирает от нахлынувших чувств. Возвращаюсь поспешно в дом, хватаю двуствольное охотничье трофейное ружье, заряжаю и палю дуплетом в распахнутое окно. Сзади шаги. В дверях Чесноков и Гусаров. Кричу им:
– Друзья, Победа! Взят Берлин!
Обнимаемся, что-то говорим друг другу. Наскоро умывшись, спешим на аэродром. Там всеобщее ликование. Незабываемые минуты жизни!